bitext-aligner/xml_files/dost_under_enru_ru.xml

<?xml version="1.0" ?>
<book code="dost_under_enru">
	<bookInfo>
		<title>Записки из подполья</title>
		<lang>ru</lang>
		<isTranslation>false</isTranslation>
		<totalChapters>21</totalChapters>
		<source>http://originalbook.ru/</source>
		<author>Федор Михайлович Достоевский</author>
	</bookInfo>
	<content>
		<chapter num="1" name="ПОДПОЛЬЕ - Глава  I">
			<sentence num="1"> Я человек больной… Я злой человек.</sentence>
			<sentence num="2">Непривлекательный я человек.</sentence>
			<sentence num="3">Я думаю, что у меня болит печень.</sentence>
			<sentence num="4">Впрочем, я ни шиша не смыслю в моей болезни и не знаю наверно, что у меня болит.</sentence>
			<sentence num="5">Я не лечусь и никогда не лечился, хотя медицину и докторов уважаю.</sentence>
			<sentence num="6">К тому же я еще и суеверен до крайности; ну, хоть настолько, чтоб уважать медицину. (Я достаточно образован, чтоб не быть суеверным, но я суеверен).</sentence>
			<sentence num="7">Нет-с, я не хочу лечиться со злости.</sentence>
			<sentence num="8">Вот этого, наверно, не изволите понимать.</sentence>
			<sentence num="9">Ну-с, а я понимаю.</sentence>
			<sentence num="10">Я, разумеется, не сумею вам объяснить, кому именно я насолю в этом случае моей злостью; я отлично хорошо знаю, что и докторам я никак не смогу «нагадить» тем, что у них не лечусь; я лучше всякого знаю, что всем этим я единственно только себе поврежу и никому больше.</sentence>
			<sentence num="11">Но все-таки, если я не лечусь, так это со злости.</sentence>
			<sentence num="12">Печенка болит, так вот пускай же ее еще крепче болит!</sentence>
			<sentence num="13">Я уже давно так живу — лет двадцать.</sentence>
			<sentence num="14">Теперь мне сорок.</sentence>
			<sentence num="15">Я прежде служил, а теперь не служу.</sentence>
			<sentence num="16">Я был злой чиновник.</sentence>
			<sentence num="17">Я был груб и находил в этом удовольствие.</sentence>
			<sentence num="18">Ведь я взяток не брал, стало быть, должен же был себя хоть этим вознаградить.</sentence>
			<sentence num="19">(Плохая острота; но я ее не вычеркну.</sentence>
			<sentence num="20">Я ее написал, думая, что выйдет очень остро; а теперь, как увидел сам, что хотел только гнусно пофорсить, — нарочно не вычеркну!)</sentence>
			<sentence num="21">Когда к столу, у которого я сидел, подходили, бывало, просители за справками, — я зубами на них скрежетал и чувствовал неумолимое наслаждение, когда удавалось кого-нибудь огорчить.</sentence>
			<sentence num="22">Почти всегда удавалось.</sentence>
			<sentence num="23">Большею частию все был народ робкий: известно — просители.</sentence>
			<sentence num="24">Но из фертов я особенно терпеть не мог одного офицера.</sentence>
			<sentence num="25">Он никак не хотел покориться и омерзительно гремел саблей.</sentence>
			<sentence num="26">У меня с ним полтора года за эту саблю война была.</sentence>
			<sentence num="27">Я наконец одолел.</sentence>
			<sentence num="28">Он перестал греметь.</sentence>
			<sentence num="29">Впрочем, это случилось еще в моей молодости.</sentence>
			<sentence num="30">Но знаете ли, господа, в чем состоял главный пункт моей злости?</sentence>
			<sentence num="31">Да в том-то и состояла вся штука, в том-то и заключалась наибольшая гадость, что я поминутно, даже в минуту самой сильнейшей желчи, постыдно сознавал в себе, что я не только не злой, но даже и не озлобленный человек, что я только воробьев пугаю напрасно и себя этим тешу.</sentence>
			<sentence num="32">У меня пена у рта, а принесите мне какую-нибудь куколку, дайте мне чайку с сахарцем, я, пожалуй, и успокоюсь.</sentence>
			<sentence num="33">Даже душой умилюсь, хоть уж, наверно, потом буду вам на себя скрежетать зубами и от стыда несколько месяцев страдать бессонницей.</sentence>
			<sentence num="34">Таков уж мой обычай.</sentence>
			<sentence num="35">Это я наврал про себя давеча, что я был злой чиновник.</sentence>
			<sentence num="36">Со злости наврал.</sentence>
			<sentence num="37">Я просто баловством занимался и с просителями и с офицером, а в сущности никогда не мог сделаться злым.</sentence>
			<sentence num="38">Я поминутно сознавал в себе много-премного самых противоположных тому элементов.</sentence>
			<sentence num="39">Я чувствовал, что они так и кишат во мне, эти противоположные элементы.</sentence>
			<sentence num="40">Я знал, что они всю жизнь во мне кишели и из меня вон наружу просились, но я их не пускал, не пускал, нарочно не пускал наружу.</sentence>
			<sentence num="41">Они мучили меня до стыда; до конвульсий меня доводили и — надоели мне наконец, как надоели!</sentence>
			<sentence num="42">Уж не кажется ли вам, господа, что я теперь в чем-то перед вами раскаиваюсь, что я в чем-то у вас прощенья прошу?..</sentence>
			<sentence num="43">Я уверен, что вам это кажется… А впрочем, уверяю вас, что мне все равно, если и кажется… Я не только злым, но даже и ничем не сумел сделаться: ни злым, ни добрым, ни подлецом, ни честным, ни героем, ни насекомым.</sentence>
			<sentence num="44">Теперь же доживаю в своем углу, дразня себя злобным и ни к чему не служащим утешением, что умный человек и не может серьезно чем-нибудь сделаться, а делается чем-нибудь только дурак.</sentence>
			<sentence num="45">Да-с, умный человек девятнадцатого столетия должен и нравственно обязан быть существом по преимуществу бесхарактерным; человек же с характером, деятель, — существом по преимуществу ограниченным.</sentence>
			<sentence num="46">Это сорокалетнее мое убеждение.</sentence>
			<sentence num="47">Мне теперь сорок лет, а ведь сорок лет — это вся жизнь; ведь это самая глубокая старость.</sentence>
			<sentence num="48">Дальше сорока лет жить неприлично, пошло, безнравственно!</sentence>
			<sentence num="49">Кто живет дольше сорока лет, — отвечайте искренно, честно?</sentence>
			<sentence num="50">Я всем старцам это в глаза скажу, всем этим почтенным старцам, всем этим сребровласым и благоухающим старцам!</sentence>
			<sentence num="51">Всему свету в глаза скажу!</sentence>
			<sentence num="52">Я имею право так говорить, потому что сам до шестидесяти лет доживу.</sentence>
			<sentence num="53">До семидесяти лет проживу!</sentence>
			<sentence num="54">До восьмидесяти лет проживу!.. Постойте! Дайте дух перевести… Наверно, вы думаете, господа, что я вас смешить хочу?</sentence>
			<sentence num="55">Ошиблись и в этом.</sentence>
			<sentence num="56">Я вовсе не такой развеселый человек, как вам кажется или как вам, может быть, кажется; впрочем, если вы, раздраженные всей этой болтовней (а я уже чувствую, что вы раздражены), вздумаете спросить меня: кто ж я таков именно?</sentence>
			<sentence num="57">Я служил, чтоб было что-нибудь есть (но единственно для этого), и когда прошлого года один из отдаленных моих родственников оставил мне шесть тысяч рублей по духовному завещанию, я тотчас же вышел в отставку и поселился у себя в углу.</sentence>
			<sentence num="58">Я и прежде жил в этом углу, но теперь я поселился в этом углу.</sentence>
			<sentence num="59">Комната моя дрянная, скверная, на краю города.</sentence>
			<sentence num="60">Служанка моя — деревенская баба, старая, злая от глупости, и от нее к тому же всегда скверно пахнет.</sentence>
			<sentence num="61">Мне говорят, что климат петербургский мне становится вреден и что с моими ничтожными средствами очень дорого в Петербурге жить.</sentence>
			<sentence num="62">Я все это знаю, лучше всех этих опытных и премудрых советчиков и покивателей А впрочем: о чем может говорить порядочный человек с наибольшим удовольствием?</sentence>
			<sentence num="63">Ответ: о себе. Ну так и я буду говорить о себе.</sentence>
		</chapter>
		<chapter num="2" name="ПОДПОЛЬЕ - Глава  II">
			<sentence num="1"> Мне теперь хочется рассказать вам, господа, желается иль не желается вам это слышать, почему я даже и насекомым не сумел сделаться.</sentence>
			<sentence num="2">Скажу вам торжественно, что я много раз хотел сделаться насекомым.</sentence>
			<sentence num="3">Но даже и этого не удостоился. Клянусь вам, господа, что слишком сознавать — это болезнь, настоящая, полная болезнь. Для человеческого обихода слишком было бы достаточно обыкновенного человеческого сознания, то есть в половину, в четверть меньше той порции, которая достается на долю развитого человека нашего несчастного девятнадцатого столетия и, сверх того, имеющего сугубое несчастье обитать в Петербурге, самом отвлеченном и умышленном городе на всем земном шаре.</sentence>
			<sentence num="4">(Города бывают умышленные и неумышленные).</sentence>
			<sentence num="5">Совершенно было бы довольно, например, такого сознания, которым живут все так называемые непосредственные люди и деятели.</sentence>
			<sentence num="6">Бьюсь об заклад, вы думаете, что я пишу все это из форсу, чтоб поострить насчет деятелей, да еще из форсу дурного тона гремлю саблей, как мой офицер.</sentence>
			<sentence num="7">Но, господа, кто же может своими же болезнями тщеславиться, да еще ими форсить?</sentence>
			<sentence num="8">Впрочем, что ж я? — все это делают; болезнями-то и тщеславятся, а я, пожалуй, и больше всех.</sentence>
			<sentence num="9">Не будем спорить; мое возражение нелепо.</sentence>
			<sentence num="10">Но все-таки я крепко убежден, что не только очень много сознания, но даже и всякое сознание болезнь.</sentence>
			<sentence num="11">Я стою на том.</sentence>
			<sentence num="12">Оставим и это на минуту.</sentence>
			<sentence num="13">Скажите мне вот что: отчего так бывало, что, как нарочно, в те самые, да, в те же самые минуты, в которые я наиболее способен был сознавать все тонкости «всего прекрасного и высокого», Я, например, ужасно самолюбив. Я мнителен и обидчив, как горбун или карлик, но, право, бывали со мною такие минуты, что если б случилось, что мне бы дали пощечину, то, может быть, я был бы даже и этому рад.</sentence>
			<sentence num="14">Говорю серьезно: наверно, я бы сумел отыскать и тут своего рода наслаждение, разумеется, наслаждение отчаяния, но в отчаянии-то и бывают самые жгучие наслаждения, особенно когда уж очень сильно сознаешь безвыходность своего положения.</sentence>
			<sentence num="15">А тут при пощечине-то — да тут так и придавит сознание о том, в какую мазь тебя растерли.</sentence>
			<sentence num="16">Главное же, как ни раскидывай, а все-таки выходит, что всегда я первый во всем виноват выхожу и, что всего обиднее, без вины виноват и, так сказать, по законам природы.</sentence>
			<sentence num="17">Потому, во-первых, виноват, что я умнее всех, которые меня окружают. (Я постоянно считал себя умнее всех, которые меня окружают, и иногда, поверите ли, даже этого совестился. По крайней мере, я всю жизнь смотрел как-то в сторону и никогда не мог смотреть людям прямо в глаза).</sentence>
			<sentence num="18">Потому, наконец, виноват, что если б и было во мне великодушие, то было бы только мне же муки больше от сознания всей его бесполезности.</sentence>
			<sentence num="19">Я ведь, наверно, ничего бы не сумел сделать из моего великодушия: ни простить, потому что обидчик, может, ударил меня по законам природы, а законов природы нельзя прощать; ни забыть, потому что хоть и законы природы, а все-таки обидно. Наконец, если б даже я захотел быть вовсе невеликодушным, а напротив, пожелал бы отмстить обидчику, то я и отмстить ни в чем никому бы не мог, потому что, наверно, не решился бы что-нибудь сделать, если б даже и мог.</sentence>
			<sentence num="20">Отчего не решился бы? Об этом мне хочется сказать два слова особо.</sentence>
		</chapter>
		<chapter num="3" name="ПОДПОЛЬЕ - Глава  III">
			<sentence num="1"> Ведь у людей, умеющих за себя отомстить и вообще за себя постоять, — как это, например, делается?</sentence>
			<sentence num="2">Ведь их как обхватит, положим, чувство мести, так уж ничего больше во всем их существе на это время и не останется, кроме этого чувства.</sentence>
			<sentence num="3">Такой господин так и прет прямо к цели, как взбесившийся бык, наклонив вниз рога, и только разве стена его останавливает.</sentence>
			<sentence num="4">(Кстати: перед стеной такие господа, то есть непосредственные люди и деятели, искренно пасуют.</sentence>
			<sentence num="5">Для них стена — не отвод, как например для нас, людей думающих, а следственно, ничего не делающих; не предлог воротиться с дороги, предлог, в который наш брат обыкновенно и сам не верит, но которому всегда очень рад.</sentence>
			<sentence num="6">Нет, они пасуют со всею искренностью.</sentence>
			<sentence num="7">Стена имеет для них что-то успокоительное, нравственно-разрешающее и окончательное, пожалуй, даже что-то мистическое… Но об стене после).</sentence>
			<sentence num="8">Ну-с, такого-то вот непосредственного человека я и считаю настоящим, нормальным человеком, каким хотела его видеть сама нежная мать — природа, любезно зарождая его на земле.</sentence>
			<sentence num="9">Я такому человеку до крайней желчи завидую.</sentence>
			<sentence num="10">Он глуп, я в этом с вами не спорю, но, может быть, нормальный человек и должен быть глуп, почему вы знаете?</sentence>
			<sentence num="11">И я тем более убежден в злом, так сказать, подозрении, что если, например, взять антитез нормального человека, то есть человека усиленно сознающего, вышедшего, конечно, не из лона природы, а из реторты (это уже почти мистицизм, господа, но я подозреваю и это), то этот ретортный человек до того иногда пасует перед своим антитезом, что сам себя, со всем своим усиленным сознанием, добросовестно считает за мышь, а не за человека.</sentence>
			<sentence num="12">Пусть это и усиленно сознающая мышь, но все-таки мышь, а тут человек, а следственно… и проч. И, главное, он сам, сам ведь считает себя за мышь; его об этом никто не просит; а это важный пункт.</sentence>
			<sentence num="13">Взглянем же теперь на эту мышь в действии.</sentence>
			<sentence num="14">Положим, например, она тоже обижена (а она почти всегда бывает обижена) и тоже желает отомстить.</sentence>
			<sentence num="15">Злости-то в ней, может, еще и больше накопится, чем в l'homme de la nature et de la vèrité.</sentence>
			<sentence num="16">Продолжаю спокойно о людях с крепкими нервами, не понимающих известной утонченности наслаждений.</sentence>
			<sentence num="17">Эти господа при иных казусах, например, хотя и ревут, как быки, во все горло, хоть это, положим, и приносит им величайшую честь, но, как уже сказал я, перед невозможностью они тотчас смиряются.</sentence>
			<sentence num="18">Невозможность — значит каменная стена? Какая каменная стена? Ну, разумеется, законы природы, выводы естественных наук, математика. Уж как докажут тебе, например, что от обезьяны произошел, «Помилуйте, — закричат вам, — восставать нельзя: это дважды два четыре!</sentence>
			<sentence num="19">Природа вас не спрашивается; ей дела нет до ваших желаний и до того, нравятся ль вам ее законы или не нравятся. Вы обязаны принимать ее так, как она есть, а следственно, и все ее результаты.</sentence>
			<sentence num="20">Стена, значит, и есть стена… и т. д., и т. д.». Господи боже, да какое мне дело до законов природы и арифметики, когда мне почему-нибудь эти законы и дважды два четыре не нравятся?</sentence>
			<sentence num="21">Разумеется, я не пробью такой стены лбом, если и в самом деле сил не будет пробить, но я и не примирюсь с ней потому только, что у меня каменная стена и у меня сил не хватило.</sentence>
			<sentence num="22">Как будто такая каменная стена и вправду есть успокоение и вправду заключает в себе хоть какое-нибудь слово на мир, единственно только потому, что она дважды два четыре. О нелепость нелепостей!</sentence>
			<sentence num="23">То ли дело все понимать, все сознавать, все невозможности и каменные стены; не примиряться ни с одной из этих невозможностей и каменных стен, если вам мерзит примиряться; дойти путем самых неизбежных логических комбинаций до самых отвратительных заключений на вечную тему о том, что даже и в каменной-то стене как будто чем-то сам виноват, хотя опять-таки до ясности очевидно, что вовсе не виноват, и вследствие этого, молча и бессильно скрежеща зубами, сладострастно замереть в инерции, мечтая о том, что даже и злиться, выходит, тебе не на кого; что предмета не находится, а может быть, и никогда не найдется, что тут подмен, подтасовка, шулерство, что тут просто бурда, — неизвестно что и неизвестно кто, но, несмотря на все эти неизвестности и подтасовки, у вас все-таки болит, и чем больше вам неизвестно, тем больше болит!</sentence>
		</chapter>
		<chapter num="4" name="ПОДПОЛЬЕ - Глава  IV">
			<sentence num="1"> — Ха-ха-ха!</sentence>
			<sentence num="2">да вы после этого и в зубной боли отыщете наслаждение!</sentence>
			<sentence num="3">— вскрикнете вы со смехом.</sentence>
			<sentence num="4">— А что ж? и в зубной боли есть наслаждение, — отвечу я.</sentence>
			<sentence num="5">— У меня целый месяц болели зубы; я знаю, что есть.</sentence>
			<sentence num="6">Тут, конечно, не молча злятся, а стонут; но это стоны не откровенные, это стоны с ехидством, а в ехидстве-то и вся штука.</sentence>
			<sentence num="7">В этих-то стонах и выражается наслаждение страдающего; не ощущал бы он в них наслаждения — он бы и стонать не стал. Это хороший пример, господа, и я его разовью.</sentence>
			<sentence num="8">В этих стонах выражается, во-первых, вся для нашего сознания унизительная бесцельность вашей боли; вся законность природы, на которую вам, разумеется, наплевать, но от которой вы все-таки страдаете, а она-то нет.</sentence>
			<sentence num="9">Выражается сознание, что врага у вас не находится, а что боль есть; сознание, что вы, со всевозможными Вагенгеймами, вполне в рабстве у ваших зубов; что захочет кто-то, и перестанут болеть ваши зубы,</sentence>
		</chapter>
		<chapter num="5" name="ПОДПОЛЬЕ - Глава  V">
			<sentence num="1"> Ну разве можно, разве можно хоть сколько-нибудь уважать себя человеку, который даже в самом чувстве собственного унижения посягнул отыскать наслаждение?</sentence>
			<sentence num="2">Да и вообще терпеть я не мог говорить: «Простите, папаша, вперед не буду», — не потому, чтоб я не способен был это сказать, а напротив, может быть, именно потому, что уж слишком способен на это бывал, да еще как?</sentence>
			<sentence num="3">Как нарочно и влопаюсь, бывало, в таком случае, когда сам ни сном, ни духом не виноват.</sentence>
			<sentence num="4">Это уже было всего гаже.</sentence>
			<sentence num="5">При этом я опять-таки душою умилялся, раскаивался, слезы проливал и, конечно, самого себя надувал, хоть и вовсе не притворялся.</sentence>
			<sentence num="6">Сердце уж тут как-то гадило… Тут уж даже и законов природы нельзя было обвинить, хотя все-таки законы природы постоянно и более всего всю жизнь меня обижали.</sentence>
			<sentence num="7">Гадко это все вспоминать, да и тогда гадко было. Ведь через минуту какую-нибудь я уже с злобою соображаю, бывало, что все это ложь, ложь, отвратительная напускная ложь, то есть все эти раскаяния, все эти умиления, все эти обеты возрождения.</sentence>
			<sentence num="8">А спросите, для чего я так сам себя коверкал и мучил? Ответ: затем, что скучно уж очень было сложа руки сидеть; вот и пускался на выверты.</sentence>
			<sentence num="9">Право, так. Замечайте получше сами за собой, господа, тогда и поймете, что это так. Сам себе приключения выдумывал и жизнь сочинял, чтоб хоть как-нибудь да пожить.</sentence>
			<sentence num="10">Сколько раз мне случалось — ну, хоть, например, обижаться, так, не из-за чего, нарочно; и ведь сам знаешь, бывало, что не из-за чего обиделся, напустил на себя, но до того себя доведешь, что под конец, право, и в самом деле обидишься.</sentence>
			<sentence num="11">Меня как-то всю жизнь тянуло такие штуки выкидывать, так что уж я стал под конец и в себе не властен.</sentence>
			<sentence num="12">Другой раз влюбиться насильно захотел, даже два раза.</sentence>
			<sentence num="13">Страдал ведь, господа, уверяю вас.</sentence>
			<sentence num="14">В глубине-то души не верится, что страдаешь, насмешка шевелится, а все-таки страдаю, да еще настоящим, заправским образом; ревную, из себя выхожу… И все от скуки, господа, все от скуки; инерция задавила.</sentence>
			<sentence num="15">Ведь прямой, законный, непосредственный плод сознания — это инерция, то есть сознательное сложа-руки-сиденье.</sentence>
			<sentence num="16">Я уж об этом упоминал выше.</sentence>
			<sentence num="17">Повторяю, усиленно повторяю: все непосредственные люди и деятели потому и деятельны, что они тупы и ограничены.</sentence>
			<sentence num="18">Как это объяснить?</sentence>
			<sentence num="19">А вот как: они вследствие своей ограниченности ближайшие и второстепенные причины за первоначальные принимают, таким образом скорее и легче других убеждаются, что непреложное основание своему делу нашли, ну и успокоиваются; а ведь это главное.</sentence>
			<sentence num="20">Ведь чтоб начать действовать, нужно быть совершенно успокоенным предварительно, и чтоб сомнений уж никаких не оставалось.</sentence>
			<sentence num="21">Ну а как я, например, себя успокою?</sentence>
			<sentence num="22">Где у меня первоначальные причины, на которые я упрусь, где основания?</sentence>
			<sentence num="23">Откуда я их возьму?</sentence>
			<sentence num="24">Я упражняюсь в мышлении, а следственно, у меня всякая первоначальная причина тотчас же тащит за собою другую, еще первоначальнее, и так далее в бесконечность.</sentence>
			<sentence num="25">Такова именно сущность всякого сознания и мышления.</sentence>
			<sentence num="26">Это уже опять, стало быть, законы природы.</sentence>
			<sentence num="27">Что же наконец в результате? Да то же самое.</sentence>
			<sentence num="28">Вспомните: давеча вот я говорил о мщении.</sentence>
			<sentence num="29">(Вы, верно, не вникли).</sentence>
			<sentence num="30">Сказано: человек мстит, потому что находит в этом справедливость.</sentence>
			<sentence num="31">Значит, он первоначальную причину нашел, основание нашел, а именно: справедливость.</sentence>
			<sentence num="32">Стало быть, он со всех сторон успокоен, а следственно, и отмщает спокойно и успешно, будучи убежден, что делает честное и справедливое дело.</sentence>
			<sentence num="33">А ведь я справедливости тут не вижу, добродетели тоже никакой не нахожу, а следственно, если стану мстить, то разве только из злости.</sentence>
			<sentence num="34">Злость, конечно, могла бы все пересилить, все мои сомнения, и, стало быть могла бы совершенно успешно послужить вместо первоначальной причины именно потому, что она не причина.</sentence>
			<sentence num="35">Но что же делать, если у меня и злости нет (я давеча ведь с этого и начал).</sentence>
			<sentence num="36">Злоба у меня опять-таки вследствие этих проклятых законов сознания химическому разложению подвергается.</sentence>
			<sentence num="37">Смотришь — предмет улетучивается, резоны испаряются, виновник не отыскивается, обида становится не обидой, а фатумом, чем-то вроде зубной боли, в которой никто не виноват, а следовательно, остается опять-таки тот же самый выход — то есть стену побольнее прибить.</sentence>
			<sentence num="38">Ну и рукой махнешь, потому что не нашел первоначальной причины.</sentence>
			<sentence num="39">А попробуй увлекись своим чувством слепо, без рассуждений, без первоначальной причины, отгоняя сознание хоть на это время; возненавидь или полюби, чтоб только не сидеть сложа руки.</sentence>
			<sentence num="40">Послезавтра, это уж самый поздний срок, самого себя презирать начнешь за то, что самого себя зазнамо надул.</sentence>
			<sentence num="41">В результате: мыльный пузырь и инерция.</sentence>
			<sentence num="42">О господа, ведь я, может, потому только и считаю себя за умного человека, что всю жизнь ничего не мог ни начать, ни окончить.</sentence>
			<sentence num="43">Пусть, пусть я болтун, безвредный, досадный болтун, как и все мы.</sentence>
			<sentence num="44">Но что же делать, если прямое и единственное назначение всякого умного человека есть болтовня, то есть умышленное пересыпанье из пустого в порожнее.</sentence>
		</chapter>
		<chapter num="6" name="ПОДПОЛЬЕ - Глава  VI">
			<sentence num="1"> О, если б я ничего не делал только из лени.</sentence>
			<sentence num="2">Господи, как бы я тогда себя уважал.</sentence>
			<sentence num="3">Уважал бы именно потому, что хоть лень я в состоянии иметь в себе; хоть одно свойство было бы во мне как будто и положительное, в котором я бы и сам был уверен.</sentence>
			<sentence num="4">Вопрос: кто такой? Ответ: лентяй; да ведь это преприятно было бы слышать о себе.</sentence>
			<sentence num="5">Значит, положительно определен, значит, есть что сказать обо мне.</sentence>
			<sentence num="6">«Лентяй!» — да ведь это званье и назначенье, это карьера-с. Не шутите, это так. Я тогда член самого первейшего клуба по праву и занимаюсь только тем, что беспрерывно себя уважаю.</sentence>
			<sentence num="7">Я знал господина, который всю жизнь гордился тем, что знал толк в лафите.</sentence>
			<sentence num="8">Он считал это за положительное свое достоинство и никогда не сомневался в себе.</sentence>
			<sentence num="9">Он умер не то что с покойной, а с торжествующей совестью, и был совершенно прав. А я бы себе тогда выбрал карьеру: а был бы лентяй и обжора, но не простой, а, например, сочувствующий всему прекрасному и высокому.</sentence>
			<sentence num="10">Как вам это нравится?</sentence>
			<sentence num="11">Мне это давно мерещилось.</sentence>
			<sentence num="12">Это «прекрасное и высокое» сильно-таки задавило мне затылок в мои сорок лет; но это в мои сорок лет, а тогда — о, тогда было бы иначе!</sentence>
			<sentence num="13">Я бы тотчас же отыскал себе и соответствующую деятельность, — а именно: пить за здоровье всего прекрасного и высокого.</sentence>
			<sentence num="14">Я бы придирался ко всякому случаю, чтоб сначала пролить в свой бокал слезу, а потом выпить его за все прекрасное и высокое.</sentence>
		</chapter>
		<chapter num="7" name="ПОДПОЛЬЕ - Глава  VII">
			<sentence num="1"> Но все это золотые мечты.</sentence>
			<sentence num="2">О, скажите, кто это первый объявил, кто первый провозгласил, что человек потому только делает пакости, что не знает настоящих своих интересов; а что если б его просветить, открыть ему глаза на его настоящие, нормальные интересы, то человек тотчас же перестал бы делать пакости, тотчас же стал бы добрым и благородным, потому что, будучи просвещенным и понимая настоящие свои выгоды, именно увидел бы в добре собственную свою выгоду, а известно, что ни один человек не может действовать зазнамо против собственных своих выгод, следственно, так сказать, по необходимости стал бы делать добро?</sentence>
			<sentence num="3">О младенец!</sentence>
			<sentence num="4">о чистое, невинное дитя!</sentence>
			<sentence num="5">да когда же, во-первых, бывало, во все эти тысячелетия, чтоб человек действовал только из одной своей собственной выгоды?</sentence>
			<sentence num="6">Что же делать с миллионами фактов, свидетельствующих о том, как люди зазнамо, то есть вполне понимая свои настоящие выгоды, отставляли их на второй план и бросались на другую дорогу, на риск, на авось, никем и ничем не принуждаемые к тому, а как будто именно только не желая указанной дороги, и упрямо, своевольно пробивали другую, трудную, нелепую, отыскивая ее чуть не в потемках.</sentence>
			<sentence num="7">Ведь, значит, им действительно это упрямство и своеволие было приятнее всякой выгоды… Выгода!</sentence>
			<sentence num="8">Что такое выгода?</sentence>
			<sentence num="9">Да и берете ли вы на себя совершенно точно определить, в чем именно человеческая выгода состоит?</sentence>
			<sentence num="10">А что если так случится, что человеческая выгода иной раз не только может, но даже и должна именно в том состоять, чтоб в ином случае себе худого пожелать, а не выгодного?</sentence>
			<sentence num="11">А если так, если только может быть этот случай, то все правило прахом пошло.</sentence>
			<sentence num="12">Как вы думаете, бывает ли такой случай?</sentence>
			<sentence num="13">Вы смеетесь; смейтесь, господа, но только отвечайте: совершенно ли верно сосчитаны выгоды человеческие?</sentence>
			<sentence num="14">Нет ли таких, которые не только не уложились, но и не могут уложиться ни в какую классификацию?</sentence>
			<sentence num="15">Ведь вы, господа, сколько мне известно, весь ваш реестр человеческих выгод взяли средним числом из статистических цифр и из научно-экономических формул.</sentence>
			<sentence num="16">Ведь ваши выгоды — это благоденствие, богатство, свобода, покой, ну и так далее, и так далее; так что человек, который бы, например, явно и зазнамо вошел против всего этого реестра, был бы, по-вашему, ну да и, конечно, по-моему, обскурант или совсем сумасшедший, так ли?</sentence>
			<sentence num="17">Но ведь вот что удивительно: отчего это так происходит, что все эти статистики, мудрецы и любители рода человеческого, при исчислении человеческих выгод, постоянно одну выгоду пропускают?</sentence>
			<sentence num="18">Даже и в расчет ее не берут в том виде, в каком ее следует брать, а от этого и весь расчет зависит.</sentence>
			<sentence num="19">Беда бы не велика, взять бы ее, эту выгоду, да и занесть в список.</sentence>
			<sentence num="20">Но в том-то и пагуба, что эта мудреная выгода ни в какую классификацию не попадает, ни в один список не умещается.</sentence>
			<sentence num="21">У меня, например, есть приятель… Эх, господа!</sentence>
			<sentence num="22">да ведь и вам он приятель; да и кому, кому он не приятель!</sentence>
			<sentence num="23">Приготовляясь к делу, этот господин тотчас же изложит вам, велеречиво и ясно, как именно надо ему поступить по законам рассудка и истины.</sentence>
			<sentence num="24">Мало того: с волнением и страстью будет говорить вам о настоящих, нормальных человеческих интересах; с насмешкой укорит близоруких глупцов, не понимающих ни своих выгод, ни настоящего значения добродетели; и — ровно через четверть часа, без всякого внезапного, постороннего повода, а именно по чему-то такому внутреннему, что сильнее всех его интересов, — выкинет совершенно другое колено, то есть явно пойдет против того, об чем сам говорил: и против законов рассудка, и против собственной выгоды, ну, одним словом, против всего… Предупрежду, что мой приятель — лицо собирательное, и потому только его одного винить как-то трудно.</sentence>
			<sentence num="25">То-то и есть, господа, не существует ли и в самом деле нечто такое, что почти всякому человеку дороже самых лучших его выгод, или (чтоб уж логики не нарушать) есть одна такая самая выгодная выгода (именно пропускаемая-то, вот об которой сейчас говорили), которая главнее и выгоднее всех других выгод и для которой человек, если понадобится, готов против всех законов пойти, то есть против рассудка, чести, покоя, благоденствия, — одним словом, против всех этих прекрасных и полезных вещей, лишь бы только достигнуть этой первоначальной, самой выгодной выгоды, которая ему дороже всего.</sentence>
			<sentence num="26">— Ну, так все-таки выгоды же, — перебиваете вы меня.</sentence>
			<sentence num="27">— Позвольте-с, мы еще объяснимся, да и не в каламбуре дело, а в том, что эта выгода именно тем и замечательна, что все наши классификации разрушает и все системы, составленные любителями рода человеческого для счастья рода человеческого, постоянно разбивает.</sentence>
			<sentence num="28">Но прежде чем я вам назову эту выгоду, я хочу себя компрометировать лично и потому дерзко объявляю, что все эти прекрасные системы, все эти теории разъяснения человечеству настоящих, нормальных его интересов с тем, чтоб оно, необходимо стремясь достигнуть этих интересов, стало бы тотчас же добрым и благородным, покамест, по моему мненью, одна логистика!</sentence>
			<sentence num="29">Да-с, логистика!</sentence>
			<sentence num="30">Ведь утверждать хоть эту теорию обновления всего рода человеческого посредством системы его собственных выгод, ведь это, по-моему, почти то же… ну хоть утверждать, например, вслед за Боклем, что от цивилизации человек смягчается, Тогда-то, — это всё вы говорите, — настанут новые экономические отношения, совсем уж готовые и тоже вычисленные с математическою точностью, так что в один миг исчезнут всевозможные вопросы, собственно потому, что на них получатся всевозможные ответы.</sentence>
			<sentence num="31">Тогда выстроится хрустальный дворец.</sentence>
		</chapter>
		<chapter num="8" name="ПОДПОЛЬЕ - Глава  VIII">
			<sentence num="1"> — Ха-ха-ха!</sentence>
			<sentence num="2">да ведь хотенья-то, в сущности, если хотите, и нет! — прерываете вы с хохотом.</sentence>
			<sentence num="3">— Наука даже о сю пору до того успела разанатомировать человека, что уж я теперь нам известно, что хотенье и так называемая свободная воля есть не что иное, как… — Постойте, господа, я и сам так начать хотел. Я, признаюсь, даже испугался.</sentence>
			<sentence num="4">Я только что хотел было прокричать, что хотенье ведь черт знает от чего зависит и что это, пожалуй, и слава богу, да вспомнил про науку-то и… оселся. А вы тут и заговорили.</sentence>
			<sentence num="5">Ведь в самом деле, ну, если вправду найдут когда-нибудь формулу всех наших хотений и капризов, то есть от чего они зависят, по каким именно законам происходят, как именно распространяются, куда стремятся в таком-то и в таком-то случае и проч., и проч., то есть настоящую математическую формулу, — так ведь тогда человек тотчас же, пожалуй, и перестанет хотеть, да еще, пожалуй, и наверно перестанет.</sentence>
			<sentence num="6">Ну что за охота хотеть по табличке?</sentence>
			<sentence num="7">Мало того: тотчас же обратится он из человека в органный штифтик или вроде того; потому, что же такое человек без желаний, без воли и без хотений, как не штифтик в органном вале? Как вы думаете? Сосчитаем вероятности, — может это случиться или нет?</sentence>
			<sentence num="8">— Гм… — решаете вы, — наши хотенья большею частию бывают ошибочны от ошибочного взгляда на наши выгоды.</sentence>
			<sentence num="9">Мы потому и хотим иногда чистого вздору, что в этом вздоре видим, по глупости нашей, легчайшую дорогу к достижению какой-нибудь заранее предположенной выгоды.</sentence>
			<sentence num="10">Ну, а когда все это будет растолковано, расчислено на бумажке (что очень возможно, потому что гнусно же и бессмысленно заранее верить, что иных законов природы человек никогда не узнает), то тогда, разумеется, не будет так называемых желаний.</sentence>
			<sentence num="11">Ведь если хотенье стакнется когда-нибудь совершенно с рассудком, так ведь уж мы будем тогда рассуждать, а не хотеть собственно потому, что ведь нельзя же, например, сохраняя рассудок, хотеть бессмыслицы и таким образом зазнамо идти против рассудка и желать себе вредного… А так как все хотенья и рассуждения могут быть действительно вычислены, потому что когда-нибудь откроют же законы так называемой нашей свободной воли, то, стало быть, и, кроме шуток, может устроиться что-нибудь вроде таблички, так что мы и действительно хотеть будем по этой табличке.</sentence>
			<sentence num="12">Ведь если мне, например, когда-нибудь, расчислят и докажут, что если я показал такому-то кукиш, так именно потому, что не мог не показать и что непременно таким-то пальцем должен был его показать, так что же тогда во мне свободного-то останется, особенно если я ученый и где-нибудь курс наук кончил?</sentence>
			<sentence num="13">Ведь я тогда вперед всю мою жизнь на тридцать лет рассчитать могу; одним словом, если и устроится это, так ведь нам уж нечего будет делать; все равно надо будет принять. Да и вообще мы должны, не уставая, повторять себе, что непременно в такую-то минуту и в таких-то обстоятельствах природа нас не спрашивается; что нужно принимать ее так, как она есть, а не так, как мы фантазируем, и если мы действительно стремимся к табличке и к календарю, ну, и… ну хоть бы даже и к реторте, то что же делать, надо принять и реторту!</sentence>
			<sentence num="14">не то она сама, без вас примется… — Да-с, но вот тут-то для меня и запятая!</sentence>
			<sentence num="15">Господа, вы меня извините, что я зафилософствовался; тут сорок лет подполья! позвольте пофантазировать.</sentence>
			<sentence num="16">Видите ли-с: рассудок, господа, есть вещь хорошая, это бесспорно, но рассудок есть только рассудок и удовлетворяет только рассудочной способности человека, а хотенье есть проявление всей жизни, то есть всей человеческой жизни, и с рассудком, и со всеми почесываниями. И хоть жизнь наша в этом проявлении выходит зачастую дрянцо, но все-таки жизнь, а не одно только извлечение квадратного корня. Ведь я, например, совершенно естественно хочу жить для того, чтоб удовлетворить всей моей способности жить, а не для того, чтоб удовлетворить одной только моей рассудочной способности, то есть какой-нибудь одной двадцатой доли всей моей способности жить.</sentence>
			<sentence num="17">Что знает рассудок?</sentence>
			<sentence num="18">Рассудок знает только то, что успел узнать (иного, пожалуй, и никогда не узнает; это хоть и не утешение, но отчего же этого и не высказать?</sentence>
			<sentence num="19">), а натура человеческая действует вся целиком, всем, что в ней есть, сознательно и бессознательно, и хоть врет, да живет.</sentence>
			<sentence num="20">Я подозреваю, господа, что вы смотрите на меня с сожалением; вы повторяете мне, что не может просвещенный и развитой человек, одним словом, такой, каким будет будущий человек, зазнамо захотеть чего-нибудь для себя невыгодного, что это математика.</sentence>
			<sentence num="21">Совершенно согласен, действительно математика. Но повторяю вам в сотый раз, есть один только случай, только один, когда человек может нарочно, сознательно пожелать себе даже вредного, глупого, даже глупейшего, а именно: чтоб иметь право пожелать себе даже и глупейшего и не быть связанным обязанностью желать себе одного только умного.</sentence>
			<sentence num="22">Ведь это глупейшее, ведь это свой каприз, и в самом деле, господа, может быть всего выгоднее для нашего брата из всего, что есть на земле, особенно в иных случаях.</sentence>
			<sentence num="23">А в частности, может быть выгоднее всех выгод даже и в таком случае, если приносит нам явный вред и противоречит самым здравым заключениям нашего рассудка о выгодах, потому что во всяком случае сохраняет нам самое главное и самое дорогое, то есть нашу личность и нашу индивидуальность.</sentence>
			<sentence num="24">Иные вот утверждают, что это и в самом деле всего для человека дороже; хотенье, конечно, может, если хочет, и сходиться с рассудком, особенно если не злоупотреблять этим, а пользоваться умеренно; это и полезно и даже иногда похвально. Но хотенье очень часто и даже большею частию совершенно и упрямо разногласит с рассудком и… и… и знаете ли, что и это полезно и даже иногда очень похвально?</sentence>
			<sentence num="25">Господа, положим, что человек не глуп.</sentence>
			<sentence num="26">(Действительно, ведь никак нельзя этого сказать про него, хоть бы по тому одному, что если уж он будет глуп, так ведь кто же тогда будет умен?) Но если и не глуп, то все-таки чудовищно неблагодарен! Неблагодарен феноменально. Я даже думаю, что самое лучшее определение человека — это: существо на двух ногах и неблагодарное.</sentence>
			<sentence num="27">Но это еще не все; это еще не главный недостаток его; главнейший недостаток его — это постоянное неблагонравие, постоянное, начиная от Всемирного потопа до Шлезвиг-Гольштейнского периода судеб человеческих.</sentence>
			<sentence num="28">Неблагонравие, а следственно, и неблагоразумие; ибо давно известно, что неблагоразумие не иначе происходит, как от неблагонравия. Попробуйте же бросьте взгляд на историю человечества; ну, что вы увидите? Величественно? Пожалуй, хоть и величественно; уж один колосс Родосский, например, чего стоит!</sentence>
			<sentence num="29">Недаром же г-н Анаевский свидетельствует о нем, Вы кричите мне (если только еще удостоите меня вашим криком), что ведь тут никто с меня воли не снимает; что тут только и хлопочут как-нибудь так устроить, чтоб воля моя сама, своей собственной волей, совпадала с моими нормальными интересами, с законами природы и с арифметикой.</sentence>
			<sentence num="30">— Эх, господа, какая уж тут своя воля будет, когда дело доходит до таблички и до арифметики, когда будет одно только дважды два четыре в ходу? Дважды два и без моей воли четыре будет. Такая ли своя воля бывает!</sentence>
		</chapter>
		<chapter num="9" name="ПОДПОЛЬЕ - Глава  IX">
			<sentence num="1"> Господа, я, конечно, шучу, и сам знаю, что неудачно шучу, но ведь и нельзя же все принимать за шутку.</sentence>
			<sentence num="2">Я, может быть, скрыпя зубами шучу.</sentence>
			<sentence num="3">Господа, меня мучат вопросы; разрешите их мне.</sentence>
			<sentence num="4">Вот вы, например, человека от старых привычек хотите отучить и волю его исправить, сообразно с требованиями науки и здравого смысла.</sentence>
			<sentence num="5">Но почему вы знаете, что человека не только можно, но и С муравейника достопочтенные муравьи начали, муравейником, наверно, и кончат, что приносит большую честь их постоянству и положительности.</sentence>
			<sentence num="6">Но человек существо легкомысленное и неблаговидное и, может быть, подобно шахматному игроку, любит только один процесс достижения цели, а не самую цель.</sentence>
			<sentence num="7">И кто знает (поручиться нельзя), может быть, что и вся-то цель на земле, к которой человечество стремится, только и заключается в одной этой беспрерывности процесса достижения, иначе сказать в самой жизни, а не собственно в цели, которая, разумеется, должна быть не иное что, как дважды два четыре, то есть формула, а ведь дважды два четыре есть уже не жизнь, господа, а начало смерти.</sentence>
			<sentence num="8">По крайней мере человек всегда как-то боялся этого дважды два четыре, а я и теперь боюсь.</sentence>
			<sentence num="9">Положим, человек только и делает, что отыскивает эти дважды два четыре, океаны переплывает, жизнью жертвует в этом отыскивании, но отыскать, действительно найти, — ей-богу, как-то боится. Ведь он чувствует, что как найдет, так уж нечего будет тогда отыскивать. Работники, кончив работу, по крайней мере деньги получат, в кабачок пойдут, потом в часть попадут, — ну вот и занятия на неделю.</sentence>
			<sentence num="10">А человек куда пойдет?</sentence>
			<sentence num="11">По крайней мере каждый раз замечается в нем что-то неловкое при достижении подобных целей.</sentence>
			<sentence num="12">Достижение он любит, а достигнуть уж и не совсем, и это, конечно, ужасно смешно. Одним словом, человек устроен комически; во всем этом, очевидно, заключается каламбур.</sentence>
			<sentence num="13">Но дважды два четыре — все-таки вещь пренесносная. Дважды два четыре — ведь это, по моему мнению, только нахальство-с. Дважды два четыре смотрит фертом, стоит поперек вашей дороги руки в боки и плюется.</sentence>
			<sentence num="14">Я согласен, что дважды два четыре — превосходная вещь; но если уже все хвалить, то и дважды два пять — премилая иногда вещица.</sentence>
			<sentence num="15">И почему вы так твердо, так торжественно уверены, что только одно нормальное и положительное, — одним словом, только одно благоденствие человеку выгодно?</sentence>
			<sentence num="16">Не ошибается ли разум-то в выгодах? Ведь, может быть, человек любит не одно благоденствие?</sentence>
			<sentence num="17">Может быть, он ровно настолько же любит страдание? Может быть, страдание-то ему ровно настолько же и выгодно, как благоденствие? А человек иногда ужасно любит страдание, до страсти, и это факт. Тут уж и со всемирной историей справляться нечего; спросите себя самого, если только вы человек и хоть сколько-нибудь жили.</sentence>
			<sentence num="18">Что же касается до моего личного мнения, то любить только одно благоденствие даже как-то и неприлично.</sentence>
			<sentence num="19">Хорошо ли, дурно ли, но разломать иногда что-нибудь тоже очень приятно. Я ведь тут собственно не за страдание стою, да и не за благоденствие.</sentence>
			<sentence num="20">Стою я… за свой каприз и за то, чтоб он был мне гарантирован, когда понадобится.</sentence>
			<sentence num="21">Страдание, например, в водевилях не допускается, я это знаю. В хрустальном дворце оно и немыслимо: страдание есть сомнение, есть отрицание, а что за хрустальный дворец, в котором можно усумниться?</sentence>
			<sentence num="22">А между тем я уверен, что человек от настоящего страдания, то есть от разрушения и хаоса, никогда не откажется.</sentence>
			<sentence num="23">Страдание — да ведь это единственная причина сознания.</sentence>
			<sentence num="24">Я хоть и доложил вначале, что сознание, по-моему, есть величайшее для человека несчастие, но я знаю, что человек его любит и не променяет ни на какие удовлетворения.</sentence>
			<sentence num="25">Сознание, например, бесконечно выше, чем дважды два. После дважды двух уж, разумеется, ничего не останется, не только делать, но даже и узнавать.</sentence>
			<sentence num="26">Все, что тогда можно будет, это — заткнуть свои пять чувств и погрузиться в созерцание.</sentence>
			<sentence num="27">Ну, а при сознании хоть и тот же результат выходит, то есть тоже будет нечего делать, но по крайней мере самого себя иногда можно посечь, а это все-таки подживляет.</sentence>
			<sentence num="28">Хоть и ретроградно, а все же лучше, чем ничего.</sentence>
		</chapter>
		<chapter num="10" name="ПОДПОЛЬЕ - Глава  X">
			<sentence num="1"> Вы верите в хрустальное здание, навеки нерушимое, то есть в такое, которому нельзя будет ни языка украдкой выставить, ни кукиша в кармане показать.</sentence>
			<sentence num="2">Ну, а я, может быть, потому-то и боюсь этого здания, что оно хрустальное и навеки нерушимое и что нельзя будет даже и украдкой языка ему выставить.</sentence>
			<sentence num="3">Вот видите ли: если вместо дворца будет курятник и пойдет дождь, я, может быть, и влезу в курятник, чтоб не замочиться, но все-таки курятника не приму за дворец из благодарности, что он меня от дождя сохранил.</sentence>
			<sentence num="4">Вы смеетесь, вы даже говорите, что в этом случае курятник и хоромы — все равно.</sentence>
			<sentence num="5">Да, — отвечаю я, — если б надо было жить только для того, чтоб не замочиться.</sentence>
			<sentence num="6">Но что же делать, если я забрал себе в голову, что живут и не для одного этого и что если уж жить, так уж жить в хоромах.</sentence>
			<sentence num="7">Это мое хотение, это желание мое.</sentence>
			<sentence num="8">Вы его выскоблите из меня только тогда, когда перемените желания мои.</sentence>
			<sentence num="9">Ну, перемените, прельстите меня другим, дайте мне другой идеал.</sentence>
			<sentence num="10">А покамест я уж не приму курятника за дворец.</sentence>
			<sentence num="11">Пусть даже так будет, что хрустальное здание есть пуф, что по законам природы его и не полагается и что я выдумал его только вследствие моей собственной глупости, вследствие некоторых старинных, нерациональных привычек нашего поколения.</sentence>
			<sentence num="12">Но какое мне дело, что его не полагается.</sentence>
			<sentence num="13">Не все ли равно, если он существует в моих желаниях, или, лучше сказать, существует, пока существуют мои желания?</sentence>
			<sentence num="14">Может быть, вы опять смеетесь?</sentence>
			<sentence num="15">Извольте смеяться; я все насмешки приму и все-таки не скажу, что я сыт, когда я есть хочу; все-таки знаю, что я не успокоюсь на компромиссе, на беспрерывном периодическом нуле, потому только, что он существует по законам природы и существует действительно.</sentence>
			<sentence num="16">Я не приму за венец желаний моих — капитальный дом, с квартирами для бедных жильцов по контракту на тысячу лет и на всякий случай с зубным врачом Вагенгеймом на вывеске.</sentence>
			<sentence num="17">Уничтожьте мои желания, сотрите мои идеалы, покажите мне что-нибудь лучше, и я за вами пойду.</sentence>
			<sentence num="18">Вы, пожалуй, скажете, что не стоит и связываться; но в таком случае ведь и я вам могу тем же ответить.</sentence>
			<sentence num="19">Мы рассуждаем серьезно; а не хотите меня удостоить вашим вниманием, так ведь кланяться не буду. У меня есть подполье.</sentence>
			<sentence num="20">А покамест я еще живу и желаю, — да отсохни у меня рука, коль я хоть один кирпичик на такой капитальный дом принесу!</sentence>
			<sentence num="21">А, впрочем, знаете что: я убежден, что нашего брата подпольного нужно в узде держать. Он хоть и способен молча в подполье сорок лет просидеть, но уж коль выйдет на свет да прорвется, так уж говорит, говорит, говорит…</sentence>
		</chapter>
		<chapter num="11" name="ПОДПОЛЬЕ - Глава  XI">
			<sentence num="1"> Конец концов, господа: лучше ничего не делать!</sentence>
			<sentence num="2">Лучше сознательная инерция!</sentence>
			<sentence num="3">Итак, да здравствует подполье!</sentence>
			<sentence num="4">Я хоть и сказал, что завидую нормальному человеку до последней желчи, но на таких условиях, в каких я вижу его, не хочу им быть (хотя все-таки не перестану ему завидовать.</sentence>
			<sentence num="5">Нет, нет, подполье во всяком случае выгоднее!)</sentence>
			<sentence num="6">Там по крайней мере можно… Эх! да ведь я и тут вру!</sentence>
			<sentence num="7">Вру, потому что сам знаю, как дважды два, что вовсе не подполье лучше, а что-то другое, совсем другое, которого я жажду, но которого никак не найду!</sentence>
			<sentence num="8">К черту подполье!</sentence>
			<sentence num="9">Даже вот что тут было бы лучше: это — если б я верил сам хоть чему-нибудь из всего того, что теперь написал.</sentence>
			<sentence num="10">Клянусь же вам, господа, что я ни одному, ни одному-таки словечку не верю из того, что теперь настрочил!</sentence>
			<sentence num="11">То есть я и верю, пожалуй, но в то же самое время, неизвестно почему, чувствую и подозреваю, что я вру как сапожник.</sentence>
			<sentence num="12">— Так для чего же писали все это? — говорите вы мне.</sentence>
			<sentence num="13">— А вот посадил бы я вас лет на сорок безо всякого занятия, да и пришел бы к вам через сорок лет, в подполье, наведаться, до чего вы дошли?</sentence>
			<sentence num="14">Разве можно человека без дела на сорок лет одного оставлять? — И это не стыдно, и это не унизительно! — может быть, скажете вы мне, презрительно покачивая головами.</sentence>
			<sentence num="15">— Вы жаждете жизни и сами разрешаете жизненные вопросы логической путаницей.</sentence>
			<sentence num="16">И как назойливы, как дерзки ваши выходки, и в то же время как вы боитесь!</sentence>
			<sentence num="17">Вы говорите вздор и довольны им; вы говорите дерзости, а сами беспрерывно боитесь за них и просите извинения.</sentence>
			<sentence num="18">Вы уверяете, что ничего не боитесь, и в то же время в нашем мнении заискиваете.</sentence>
			<sentence num="19">Вы уверяете, что скрежещете зубами, и в то же время острите, чтоб нас рассмешить.</sentence>
			<sentence num="20">Вы знаете, что остроты ваши неостроумны, но вы, очевидно, очень довольны их литературным достоинством.</sentence>
			<sentence num="21">Вам, может быть, действительно случалось страдать, но вы нисколько не уважаете своего страдания.</sentence>
			<sentence num="22">В вас есть и правда, но в вас нет целомудрия; вы из самого мелкого тщеславия несете правду на показ, на позор, на рынок… Вы действительно хотите что-то сказать, но из боязни прячете ваше последнее слово, потому что у вас нет решимости его высказать, а только трусливое нахальство.</sentence>
			<sentence num="23">Вы хвалитесь сознанием, но вы только колеблетесь, потому что хоть ум у вас и работает, но сердце ваше развратом помрачено, а без чистого сердца — полного, правильного сознания не будет.</sentence>
			<sentence num="24">И сколько в вас назойливости, как вы напрашиваетесь, как вы кривляетесь!</sentence>
			<sentence num="25">Ложь, ложь и ложь! Разумеется, все эти ваши слова я сам теперь сочинил.</sentence>
			<sentence num="26">Это тоже из подполья.</sentence>
			<sentence num="27">Я там сорок лет сряду к этим вашим словам в щелочку прислушивался.</sentence>
			<sentence num="28">Я их сам выдумал, ведь только это и выдумывалось.</sentence>
			<sentence num="29">Не мудрено, что наизусть заучилось и литературную форму приняло… Но неужели, неужели вы и в самом деле до того легковесны, что воображаете, будто я это все напечатаю да еще вам дам читать?</sentence>
			<sentence num="30">И вот еще для меня задача: для чего, в самом деле, называю я вас «господами», для чего обращаюсь к вам, как будто и вправду к читателям?</sentence>
			<sentence num="31">Таких признаний, какие я намерен начать излагать, не печатают и другим читать не дают.</sentence>
			<sentence num="32">По крайней мере, я настолько твердости в себе не имею да и нужным не считаю иметь.</sentence>
			<sentence num="33">Но видите ли: мне в голову пришла одна фантазия, и я во что бы ни стало ее хочу осуществить.</sentence>
			<sentence num="34">Вот в чем дело. Есть в воспоминаниях всякого человека такие вещи, которые он открывает не всем, а разве только друзьям.</sentence>
			<sentence num="35">Есть и такие, которые он и друзьям не откроет, а разве только себе самому, да и то под секретом.</sentence>
			<sentence num="36">Но есть, наконец, и такие, которые даже и себе человек открывать боится, и таких вещей у всякого порядочного человека довольно-таки накопится.</sentence>
			<sentence num="37">То есть даже так: чем более он порядочный человек, тем более у него их и есть.</sentence>
			<sentence num="38">По крайней мере, я сам только недавно решился припомнить иные мои прежние приключения, а до сих пор всегда обходил их, даже с каким-то беспокойством.</sentence>
			<sentence num="39">Теперь же, когда я не только припоминаю, но даже решился записывать, теперь я именно хочу испытать: можно ли хоть с самим собой совершенно быть откровенным и не побояться всей правды?</sentence>
			<sentence num="40">Замечу кстати: Гейне утверждает, что верные автобиографии почти невозможны, и человек сам об себе наверно налжет.</sentence>
			<sentence num="41">По его мнению, Руссо, например, непременно налгал на себя в своей исповеди, Я ничем не хочу стесняться в редакции моих записок.</sentence>
			<sentence num="42">Порядка и системы заводить не буду. Что припомнится, то и запишу. Ну вот, например: могли бы придраться к слову и спросить меня: если вы действительно не рассчитываете на читателей, то для чего же вы теперь делаете с самим собой, да еще на бумаге, такие уговоры, то есть что порядка и системы заводить не будете, что запишете то, что припомнится, и т. д., и т. д.?</sentence>
			<sentence num="43">К чему вы объясняетесь? К чему извиняетесь? — А вот поди же, — отвечаю я. Тут, впрочем, целая психология.</sentence>
			<sentence num="44">Может быть, и то, что я просто трус. А может быть, и то, что я нарочно воображаю перед собой публику, чтоб вести себя приличнее, в то время когда буду записывать. Причин может быть тысяча.</sentence>
			<sentence num="45">Но вот что еще: для чего, зачем собственно я хочу писать?</sentence>
			<sentence num="46">Если не для публики, так ведь можно бы и так, мысленно все припомнить, не переводя на бумагу.</sentence>
			<sentence num="47">Так-с; но на бумаге оно выйдет как-то торжественнее.</sentence>
			<sentence num="48">В этом есть что-то внушающее, суда больше над собой будет, слогу прибавится.</sentence>
			<sentence num="49">Кроме того: может быть, я от записывания действительно получу облегчение. Вот нынче, например, меня особенно давит одно давнишнее воспоминание. Припомнилось оно мне ясно еще на днях и с тех пор осталось со мною, как досадный музыкальный мотив, который не хочет отвязаться. А между тем надобно от него отвязаться.</sentence>
			<sentence num="50">Таких воспоминаний у меня сотни; но по временам из сотни выдается одно какое-нибудь и давит.</sentence>
			<sentence num="51">Я почему-то верю, что если я его запишу, то оно и отвяжется.</sentence>
			<sentence num="52">Отчего ж не испробовать? Наконец: мне скучно, а я постоянно ничего не делаю.</sentence>
			<sentence num="53">Записыванье же действительно как будто работа. Говорят, от работы человек добрым и честным делается. Ну вот шанс по крайней мере.</sentence>
			<sentence num="54">Нынче идет снег, почти мокрый, желтый, мутный.</sentence>
			<sentence num="55">Вчера шел тоже, на днях тоже шел.</sentence>
			<sentence num="56">Мне кажется, я по поводу мокрого снега</sentence>
		</chapter>
		<chapter num="12" name="ПО ПОВОДУ МОКРОГО СНЕГА - Глава  I">
			<sentence num="1"> В то время мне было всего двадцать четыре года.</sentence>
			<sentence num="2">Жизнь моя была уж и тогда угрюмая, беспорядочная и до одичалости одинокая.</sentence>
			<sentence num="3">Я ни с кем не водился и даже избегал говорить и все более и более забивался в свой угол.</sentence>
			<sentence num="4">В должности, в канцелярии, я даже старался не глядеть ни на кого, и я очень хорошо замечал, что сослуживцы мои не только считали меня чудаком, но — все казалось мне и это — будто бы смотрели на меня с каким то омерзением.</sentence>
			<sentence num="5">Мне приходило в голову: отчего это никому, кроме меня, не кажется, что смотрят на него с омерзением?</sentence>
			<sentence num="6">У одного из наших канцелярских было отвратительное и прерябое лицо, и даже как будто разбойничье.</sentence>
			<sentence num="7">Я бы, кажется, и взглянуть ни на кого не посмел с таким неприличным лицом. У другого вицмундир был до того заношенный, что близ него уже дурно пахло.</sentence>
			<sentence num="8">А между тем ни один из этих господ не конфузился — ни по поводу платья, ни по поводу лица, ни как-нибудь там нравственно.</sentence>
			<sentence num="9">Ни тот, ни другой не воображали, что смотрят на них с омерзением; да если б и воображали, так им было бы все равно, только бы не начальство взирать изволило.</sentence>
			<sentence num="10">Теперь мне совершенно ясно, что я сам вследствие неограниченного моего тщеславия, а стало быть, и требовательности к самому себе, глядел на себя весьма часто с бешеным недовольством, доходившим до омерзения, а оттого, мысленно, и приписывал мой взгляд каждому.</sentence>
			<sentence num="11">Я, например, ненавидел свое лицо, находил, что оно гнусно, и даже подозревал, что в нем есть какое-то подлое выражение, и потому каждый раз, являясь в должность, мучительно старался держать себя как можно независимее, чтоб не заподозрили меня в подлости, а лицом выражать как можно более благородства.</sentence>
			<sentence num="12">«Пусть уж будет и некрасивое лицо, — думал я, — но зато пусть будет оно благородное, выразительное и, главное, чрезвычайно умное».</sentence>
			<sentence num="13">Но я наверно и страдальчески знал, что всех этих совершенств мне никогда моим лицом не выразить.</sentence>
			<sentence num="14">Но что всего ужаснее, я находил его положительно глупым.</sentence>
			<sentence num="15">А я бы вполне помирился на уме.</sentence>
			<sentence num="16">Даже так, что согласился бы даже и на подлое выражение, с тем только, чтоб лицо мое находили в то же время ужасно умным.</sentence>
			<sentence num="17">Всех наших канцелярских я, разумеется, ненавидел, с первого до последнего, и всех презирал, а вместе с тем как будто их и боялся.</sentence>
			<sentence num="18">Случалось, что я вдруг даже ставил их выше себя.</sentence>
			<sentence num="19">У меня как-то это вдруг тогда делалось: то презираю, то ставлю выше себя.</sentence>
			<sentence num="20">Развитой и порядочный человек не может быть тщеславен без неограниченной требовательности к себе самому и не презирая себя в иные минуты до ненависти.</sentence>
			<sentence num="21">Но, презирая ли, ставя ли выше, я чуть не перед каждым встречным опускал глаза. Я даже опыты делал: стерплю ли я взгляд вот хоть такого-то на себе, и всегда опускал я первый.</sentence>
			<sentence num="22">Это меня мучило до бешенства. До болезни тоже боялся я быть смешным и потому рабски обожал рутину во всем, что касалось наружного; с любовью вдавался в общую колею и всей душою пугался в себе всякой эксцентричности.</sentence>
			<sentence num="23">Но где мне было выдержать?</sentence>
			<sentence num="24">Я был болезненно развит, как и следует быть развитым человеку нашего времени.</sentence>
			<sentence num="25">Они же все были тупы и один на другого похожи как бараны в стаде.</sentence>
			<sentence num="26">Может быть, только мне одному во всей канцелярии постоянно казалось, что я был трус и раб; именно потому и казалось, что я был развит. Но оно не только казалось, а и действительно так было в самом деле: я был трус и раб.</sentence>
			<sentence num="27">Говорю это без всякого конфуза.</sentence>
			<sentence num="28">Всякий порядочный человек нашего времени есть и должен быть трус и раб.</sentence>
			<sentence num="29">Это нормальное его состояние. В этом я убежден глубоко. Он так сделан и на то устроен. И не в настоящее время, от каких-нибудь там случайных обстоятельств, а вообще во все времена порядочный человек должен быть трус и раб.</sentence>
			<sentence num="30">Это закон природы всех порядочных людей на земле.</sentence>
			<sentence num="31">Если и случится кому из них похрабриться над чем-нибудь, то пусть этим не утешается и не увлекается: все равно перед другим сбрендит.</sentence>
			<sentence num="32">Таков единственный и вековечный выход. Храбрятся только ослы и их ублюдки, но ведь и те до известной стены. На них и внимания обращать не стоит, потому что они ровно ничего не означают. Мучило меня тогда еще одно обстоятельство: именно то, что на меня никто не похож и я ни на кого не похож.</sentence>
			<sentence num="33">«Я-то один, а они-то все», — думал я и — задумывался.</sentence>
			<sentence num="34">Из этого видно, что я был еще совсем мальчишка. Случались и противоположности. Ведь уж как иногда гадко становилось ходить в канцелярию: доходило до того, что я много раз со службы возвращался больной.</sentence>
			<sentence num="35">Но вдруг ни с того ни с сего наступает полоса скептицизма и равнодушия (у меня все было полосами), и вот я же сам смеюсь над моею нетерпимостью и брезгливостью, сам себя в романтизме упрекаю.</sentence>
			<sentence num="36">То и говорить ни с кем не хочу, а то до того дойду, что не только разговорюсь, но еще вздумаю с ними сойтись по-приятельски.</sentence>
			<sentence num="37">Вся брезгливость вдруг разом ни с того ни с сего исчезала.</sentence>
			<sentence num="38">Кто знает, может быть, ее у меня никогда и не было, а была она напускная, из книжек?</sentence>
			<sentence num="39">Я до сих пор этого вопроса еще не разрешил. Раз даже совсем подружился с ними, стал их дома посещать, в преферанс играть, водку пить, о производстве толковать… Но здесь позвольте мне сделать одно отступление.</sentence>
			<sentence num="40">У нас, русских, вообще говоря, никогда не было глупых надзвездных немецких и особенно французских романтиков, на которых ничего не действует, хоть земля под ними трещи, хоть погибай вся Франция на баррикадах, — они все те же, даже для приличия не изменятся, и все будут петь свои надзвездные песни, так сказать, по гроб своей жизни, потому что они дураки.</sentence>
			<sentence num="41">У нас же, в русской земле, нет дураков; это известно; тем-то мы и отличаемся от прочих немецких земель.</sentence>
			<sentence num="42">Следственно, и надзвездных натур не водится у нас в чистом их состоянии.</sentence>
			<sentence num="43">Это все наши «положительные» тогдашние публицисты и критики, охотясь тогда за Костанжоглами да за дядюшками Петрами Ивановичами Многосторонность поистине изумительная, и бог знает во что обратится она и выработается при последующих обстоятельствах и что сулит нам в нашем дальнейшем?</sentence>
			<sentence num="44">А недурен матерьял-с! Не из патриотизма какого-нибудь, смешного или квасного, я так говорю.</sentence>
			<sentence num="45">Впрочем, я уверен, вы опять думаете, что я смеюсь.</sentence>
			<sentence num="46">А кто знает, может быть, и обратно, то есть уверены, что я и в самом деле так думаю.</sentence>
			<sentence num="47">Во всяком случае, господа, оба мнения ваши я буду считать себе за честь и особенное удовольствие.</sentence>
			<sentence num="48">А отступление мое мне простите.</sentence>
			<sentence num="49">С товарищами моими я, разумеется, дружества не выдерживал и очень скоро расплевывался и вследствие еще юной тогдашней неопытности даже и кланяться им переставал, точно отрезывал.</sentence>
			<sentence num="50">Это, впрочем, со мной всего один раз и случилось.</sentence>
			<sentence num="51">Вообще же я всегда был один. Дома я, во-первых, всего больше читал. Хотелось заглушить внешними ощущениями все беспрерывно внутри меня накипавшее.</sentence>
			<sentence num="52">А из внешних ощущений было для меня в возможности только одно чтение.</sentence>
			<sentence num="53">Чтение, конечно, много помогало, — волновало, услаждало и мучило.</sentence>
			<sentence num="54">Но по временам наскучало ужасно. Все-таки хотелось двигаться, и я вдруг погружался в темный, подземный, гадкий — не разврат, а развратишко.</sentence>
			<sentence num="55">Страстишки во мне были острые, жгучие от всегдашней болезненной моей раздражительности.</sentence>
			<sentence num="56">Порывы бывали истерические, со слезами и конвульсиями.</sentence>
			<sentence num="57">Кроме чтения, идти было некуда, — то есть не было ничего, чтобы мог я тогда уважать в моем окружающем и к чему бы потянуло меня.</sentence>
			<sentence num="58">Закипала, сверх того, тоска; являлась истерическая жажда противоречий, контрастов, и вот я и пускался развратничать.</sentence>
			<sentence num="59">Я ведь вовсе не для оправдания моего сейчас столько наговорил… А впрочем, нет!</sentence>
			<sentence num="60">соврал! Я именно себя оправдать хотел.</sentence>
			<sentence num="61">Это я для себя, господа, заметочку делаю. Не хочу лгать. Слово дал. Развратничал я уединенно, по ночам, потаенно, боязливо, грязно, со стыдом, не оставлявшим меня в самые омерзительные минуты и даже доходившим в такие минуты до проклятия.</sentence>
			<sentence num="62">Я уж и тогда носил в душе моей подполье. Боялся я ужасно, чтоб меня как-нибудь не увидали, не встретили, не узнали.</sentence>
			<sentence num="63">Ходил же я по разным весьма темным местам.</sentence>
			<sentence num="64">Раз, проходя ночью мимо одного трактиришка, я увидел в освещенное окно, как господа киями подрались у биллиарда и как одного из них в окно спустили.</sentence>
			<sentence num="65">В другое время мне бы очень мерзко стало; но тогда такая вдруг минута нашла, что я этому спущенному господину позавидовал, и до того позавидовал, что даже в трактир вошел, в биллиардную: «Авось, дескать, и я подерусь, и меня тоже из окна спустят».</sentence>
			<sentence num="66">Я не был пьян, но что прикажете делать, — до такой ведь истерики может тоска заесть! Но ничем обошлось.</sentence>
			<sentence num="67">Оказалось, что я и в окно-то прыгнуть не способен, и я ушел не подравшись.</sentence>
			<sentence num="68">Осадил меня там с первого же шагу один офицер.</sentence>
			<sentence num="69">Я стоял у биллиарда и по неведению заслонял дорогу, а тому надо было пройти; он взял меня за плечи и молча, — не предуведомив и не объяснившись, — переставил меня с того места, где я стоял, на другое, а сам прошел как будто и не заметив.</sentence>
			<sentence num="70">Я бы даже побои простил, но никак не мог простить того, что он меня переставил и так окончательно не заметил.</sentence>
			<sentence num="71">Черт знает что бы дал я тогда за настоящую, более правильную ссору, более приличную, более, так сказать, Вышел я из трактира смущенный и взволнованный, прямо домой, а на другой день продолжал мой развратик еще робче, забитее и грустнее, чем прежде, как будто со слезой на глазах, — а все-таки продолжал.</sentence>
			<sentence num="72">Не думайте, впрочем, что я струсил офицера от трусости: я никогда не был трусом в душе, хотя беспрерывно трусил на деле, но — подождите смеяться, на это есть объяснение; у меня на все есть объяснение, будьте уверены.</sentence>
			<sentence num="73">О, если б этот офицер был из тех, которые соглашались выходить на дуэль!</sentence>
			<sentence num="74">Но нет, это был именно из тех господ (увы!</sentence>
			<sentence num="75">давно исчезнувших), которые предпочитали действовать киями или, как поручик Пирогов у Гоголя, — по начальству.</sentence>
			<sentence num="76">Струсил я тут не из трусости, а из безграничнейшего тщеславия.</sentence>
			<sentence num="77">Я испугался не десяти вершков росту и не того, что меня больно прибьют и в окно спустят; физической храбрости, право, хватило бы; но нравственной храбрости недостало.</sentence>
			<sentence num="78">Я испугался того, что меня все присутствующие, начиная с нахала маркера до последнего протухлого и угреватого чиновничишки, тут же увивавшегося, с воротником из сала, — не поймут и осмеют, когда я буду протестовать и заговорю с ними языком литературным.</sentence>
			<sentence num="79">Потому что о пункте чести, то есть не о чести, а о пункте чести (point d'honneur), у нас до сих пор иначе ведь и разговаривать нельзя, как языком литературным.</sentence>
			<sentence num="80">На обыкновенном языке о «пункте чести» не упоминается. Я вполне был уверен (чутье-то действительности, несмотря на весь романтизм!</sentence>
			<sentence num="81">), что все они просто лопнут со смеха, а офицер не просто, то есть не безобидно, прибьет меня, а непременно коленком меня напинает, обведя таким манером вокруг биллиарда, и потом уж разве смилуется и в окно спустит.</sentence>
			<sentence num="82">Разумеется, эта мизерная история только этим одним со мной не могла окончиться.</sentence>
			<sentence num="83">Я часто потом встречал этого офицера на улице и хорошо его заприметил.</sentence>
			<sentence num="84">Не знаю только, узнавал ли он меня. Должно быть, нет; заключаю по некоторым признакам.</sentence>
			<sentence num="85">Но я-то, я, — смотрел на него со злобою и ненавистью, и так продолжалось… несколько лет-с! Злоба моя даже укреплялась и разрасталась с годами. Сначала я, потихоньку, начал разузнавать об этом офицере.</sentence>
			<sentence num="86">Трудно мне это было, потому что я ни с кем не был знаком.</sentence>
			<sentence num="87">Но однажды кто-то окликнул его по фамилии на улице, когда я издали шел за ним, точно привязанный к нему, и вот я фамилию узнал.</sentence>
			<sentence num="88">Другой раз я проследил его до самой его квартиры и за гривенник узнал у дворника, где он живет, в каком этаже, один или с кем-нибудь и т. д. — одним словом, все, что можно узнать от дворника.</sentence>
			<sentence num="89">Раз поутру, хоть я и никогда не литературствовал, мне вдруг пришла мысль описать этого офицера в абличительном виде, Тогда уже я начинал испытывать приливы тех наслаждений, о которых я уже говорил в первой главе.</sentence>
			<sentence num="90">После же истории с офицером меня еще сильнее туда стало тянуть: на Невском-то я его и встречал наиболее, там-то я и любовался им. Он тоже ходил туда более в праздники.</sentence>
			<sentence num="91">Он хоть тоже сворачивал с дороги перед генералами и перед особами сановитыми и тоже вилял, как вьюн, между ними, но таких, как наш брат, или даже почище нашего брата, он просто давил; шел прямо на них, как будто перед ним было пустое пространство, и ни в каком случае дороги не уступал.</sentence>
			<sentence num="92">Я упивался моей злобой, на него глядя, и… озлобленно перед ним каждый раз сворачивал.</sentence>
			<sentence num="93">Меня мучило, что я даже и на улице никак не могу быть с ним на равной ноге.</sentence>
			<sentence num="94">«Отчего ты непременно первый сворачиваешь?</sentence>
			<sentence num="95">— приставал я сам к себе, в бешеной истерике, проснувшись иногда часу в третьем ночи.</sentence>
			<sentence num="96">— Отчего именно ты, а не он?</sentence>
			<sentence num="97">Ведь для этого закона нет, ведь это нигде не написано?</sentence>
			<sentence num="98">Ну пусть будет поровну, как обыкновенно бывает, когда деликатные люди встречаются: он уступит половину, и ты половину, вы и пройдете, взаимно уважая друг друга».</sentence>
			<sentence num="99">Но так не было, и все-таки сворачивал я, а он даже и не замечал, что я ему уступаю.</sentence>
			<sentence num="100">И вот удивительнейшая мысль вдруг осенила меня. «А что, — вздумал я, — что, если встретиться с ним и… не посторониться?</sentence>
			<sentence num="101">Нарочно не посторониться, хоть бы даже пришлось толкнуть его: а, каково это будет?» Дерзкая мысль эта мало-помалу до того овладела мною, что не давала мне покоя.</sentence>
			<sentence num="102">Мечтал я об этом беспрерывно, ужасно и нарочно чаще ходил на Невский, чтоб еще яснее себе представить, как я это сделаю, когда буду делать.</sentence>
			<sentence num="103">Я был в восторге. Все более и более мне казалось это намерение и вероятным и возможным.</sentence>
			<sentence num="104">«Разумеется, не совсем толкнуть, думал я, уже заранее добрея от радости, — а так, просто не посторониться, состукнуться с ним, не так, чтобы очень больно, а так, плечо о плечо, ровно на столько, сколько определено приличием; так что на сколько он меня стукнет, на столько и я его стукну».</sentence>
			<sentence num="105">Я решился наконец совершенно. Но приготовления взяли очень много времени.</sentence>
			<sentence num="106">Первое то, что во время исполнения нужно было быть в более приличнейшем виде и позаботиться о костюме.</sentence>
			<sentence num="107">«На всякий случай, если, например, завяжется публичная история (а публика-то тут суперфлю: Недостающую же и весьма для меня значительную сумму решился выпросить взаймы у Антона Антоныча Сеточкина, моего столоначальника, человека смиренного, но серьезного и положительного, никому не дававшего взаймы денег, но которому я был когда-то, при вступлении в должность, особенно рекомендован определившим меня на службу значительным лицом.</sentence>
			<sentence num="108">Мучился я ужасно.</sentence>
			<sentence num="109">Попросить денег у Антона Антоныча мне казалось чудовищным и постыдным.</sentence>
			<sentence num="110">Я даже две-три ночи не спал, да и вообще я тогда мало спал, был в лихорадке; сердце у меня как-то смутно замирало или вдруг начинало прыгать, прыгать, прыгать!..</sentence>
			<sentence num="111">Антон Антонович сначала удивился, потом поморщился, потом рассудил и все-таки дал взаймы, взяв с меня расписку на право получения данных заимообразно денег через две недели из жалованья.</sentence>
		</chapter>
		<chapter num="13" name="ПО ПОВОДУ МОКРОГО СНЕГА - Глава  II">
			<sentence num="1"> Но кончалась полоса моего развратика, и мне становилось ужасно тошно.</sentence>
			<sentence num="2">Наступало раскаяние, я его гнал: слишком уж тошнило.</sentence>
			<sentence num="3">Мало-помалу я, однако же, и к этому привыкал.</sentence>
			<sentence num="4">Я ко всему привыкал, то есть не то что привыкал, а как-то добровольно соглашался переносить.</sentence>
			<sentence num="5">Но у меня был выход, все примирявший, это — спасаться во «все прекрасное и высокое», конечно, в мечтах.</sentence>
			<sentence num="6">Мечтал я ужасно, мечтал по три месяца сряду, забившись в свой угол, и уж поверьте, что в эти мгновения я не похож был на того господина, который, в смятении куриного сердца, пришивал к воротнику своей шинели немецкий бобрик.</sentence>
			<sentence num="7">Я делался вдруг героем.</sentence>
			<sentence num="8">Моего десятивершкового поручика я бы даже и с визитом к себе тогда не пустил.</sentence>
			<sentence num="9">Я даже и представить его себе не мог тогда.</sentence>
			<sentence num="10">Что такое были мои мечты и как мог я ими довольствоваться — об этом трудно сказать теперь, но тогда я этим довольствовался.</sentence>
			<sentence num="11">Впрочем, я ведь и теперь этим отчасти довольствуюсь.</sentence>
			<sentence num="12">Мечты особенно слаще и сильнее приходили ко мне после развратика, приходили с раскаянием и слезами, с проклятиями и восторгами.</sentence>
			<sentence num="13">Бывали мгновения такого положительного упоения, такого счастья, что даже малейшей насмешки внутри меня не ощущалось, ей-богу.</sentence>
			<sentence num="14">Была вера, надежда, любовь.</sentence>
			<sentence num="15">То-то и есть, что я слепо верил тогда, что каким-то чудом, каким-нибудь внешним обстоятельством все это вдруг раздвинется, расширится; вдруг представится горизонт соответственной деятельности, благотворной, прекрасной и, главное, совсем готовой (какой именно — я никогда не знал, но главное, — совсем готовой), и вот я выступлю вдруг на свет божий, чуть ли не на белом коне и не в лавровом венке.</sentence>
			<sentence num="16">Второстепенной роли я и понять не мог и вот именно потому-то в действительности очень спокойно занимал последнюю.</sentence>
			<sentence num="17">Либо герой, либо грязь, средины не было.</sentence>
			<sentence num="18">Это-то меня и сгубило, потому что в грязи я утешал себя тем, что в другое время бываю герой, а герой прикрывал собой грязь: обыкновенному, дескать, человеку стыдно грязниться, а герой слишком высок, чтоб совсем загрязниться, следственно, можно грязниться.</sentence>
			<sentence num="19">Замечательно, что эти приливы «всего прекрасного и высокого» приходили ко мне и во время развратика, и именно тогда, когда я уже на самом дне находился, приходили так, отдельными вспышечками, как будто напоминая о себе, но не истребляли, однако ж, развратика своим появлением; напротив, как будто подживляли его контрастом и приходили ровно на столько, сколько было нужно для хорошего соуса.</sentence>
			<sentence num="20">Соус тут состоял из противоречия и страдания, из мучительного внутреннего анализа, и все эти мученья и мученьица и придавали какую-то пикантность, даже смысл моему развратику, одним словом, исполняли вполне должность хорошего соуса.</sentence>
			<sentence num="21">Все это даже было не без некоторой глубины.</sentence>
			<sentence num="22">Да и мог ли бы я согласиться на простой, пошлый, непосредственный, писарский развратишко и вынести на себе всю эту грязь!</sentence>
			<sentence num="23">Что ж бы могло тогда в ней прельстить меня и выманить ночью на улицу?</sentence>
			<sentence num="24">Нет-с, у меня была благородная лазейка на все… Но сколько любви, господи, сколько любви переживал я, бывало, в этих мечтах моих, в этих «спасеньях во все прекрасное и высокое»: хоть и фантастической любви, хоть и никогда ни к чему человеческому на деле не прилагавшейся, но до того было ее много, этой любви, что потом, на деле, уж и потребности даже не ощущалось ее прилагать: излишняя б уж это роскошь была.</sentence>
			<sentence num="25">Все, впрочем, преблагополучно всегда оканчивалось ленивым и упоительным переходом к искусству, то есть к прекрасным формам бытия, совсем готовым, сильно украденным у поэтов и романистов и приспособленным ко всевозможным услугам и требованиям.</sentence>
			<sentence num="26">Я, например, над всеми торжествую; все, разумеется, во прахе и принуждены добровольно признать все мои совершенства, а я всех их прощаю.</sentence>
			<sentence num="27">Я влюбляюсь, будучи знаменитым поэтом и камергером; получаю несметные миллионы и тотчас же жертвую их на род человеческий Больше трех месяцев я никак не в состоянии был сряду мечтать и начинал ощущать непреодолимую потребность ринуться в общество. Ринуться в общество означало у меня сходить в гости к моему столоначальнику, Антону Антонычу Сеточкину.</sentence>
			<sentence num="28">Это был единственный мой постоянный знакомый во всю мою жизнь, и я даже сам удивляюсь теперь этому обстоятельству.</sentence>
			<sentence num="29">Но и к нему я ходил разве только тогда, когда уж наступала такая полоса, а мечты мои доходили до такого счастия, что надо было непременно и немедленно обняться с людьми и со всем человечеством; а для этого надо было иметь хоть одного человека в наличности, действительно существующего. К Антону Антонычу надо было, впрочем, являться по вторникам (его день), следственно, и подгонять потребность обняться со всем человечеством надо было всегда ко вторнику.</sentence>
			<sentence num="30">Помещался этот Антон Антоныч у Пяти углов, Был, впрочем, у меня и еще как будто один знакомый, Симонов, бывший мой школьный товарищ.</sentence>
			<sentence num="31">Школьных товарищей у меня было, пожалуй, и много в Петербурге, но я с ними не водился и даже перестал на улице кланяться.</sentence>
			<sentence num="32">Я, может быть, и на службу-то в другое ведомство перешел для того, чтоб не быть вместе с ними и разом отрезать со всем ненавистным моим детством.</sentence>
			<sentence num="33">Проклятие на эту школу, на эти ужасные каторжные годы! Одним словом, с товарищами я тотчас же разошелся, как вышел на волю.</sentence>
			<sentence num="34">Оставались два-три человека, с которыми я еще кланялся, встречаясь.</sentence>
			<sentence num="35">В том числе был и Симонов, который в школе у нас ничем не отличался, был ровен и тих, но в нем я отличил некоторую независимость характера и даже честность.</sentence>
			<sentence num="36">Даже не думаю, что он был очень уж ограничен. У меня с ним бывали когда-то довольно светлые минуты, но недолго продолжались и как-то вдруг задернулись туманом.</sentence>
			<sentence num="37">Он, видимо, тяготился этими воспоминаниями и, кажется, все боялся, что я впаду в прежний тон.</sentence>
			<sentence num="38">Я подозревал, что я был ему очень противен, но все-таки ходил к нему, не уверенный в том наверно. Вот однажды, в четверг, не выдержав моего одиночества и зная, что в четверг у Антона Антоныча дверь заперта, я вспомнил о Симонове.</sentence>
			<sentence num="39">Подымаясь к нему в четвертый этаж, я именно думал о том, что этот господин тяготится мною и что напрасно я это иду.</sentence>
			<sentence num="40">Но так как кончалось всегда тем, что подобные соображения, как нарочно, еще более подбивали меня лезть в двусмысленное положение, то я и вошел.</sentence>
			<sentence num="41">Был почти год, как я последний раз перед тем видел Симонова.</sentence>
		</chapter>
		<chapter num="14" name="ПО ПОВОДУ МОКРОГО СНЕГА - Глава  III">
			<sentence num="1"> Я застал у него еще двух моих школьных товарищей.</sentence>
			<sentence num="2">Они толковали, по-видимому, об одном важном деле.</sentence>
			<sentence num="3">На приход мой ни один из них не обратил почти никакого внимания, что было даже странно, потому что я не видался с ними уж годы.</sentence>
			<sentence num="4">Очевидно, меня считали чем-то вроде самой обыкновенной мухи.</sentence>
			<sentence num="5">Так не третировали меня даже в школе, хотя все меня там ненавидели.</sentence>
			<sentence num="6">Я, конечно, понимал, что они должны были презирать меня теперь за неуспех моей служебной карьеры и за то, что я уж очень опустился, ходил в дурном платье и проч., что в их глазах составляло вывеску моей неспособности и мелкого значения.</sentence>
			<sentence num="7">Симонов даже удивился моему приходу.</sentence>
			<sentence num="8">Он и прежде всегда как будто удивлялся моему приходу.</sentence>
			<sentence num="9">Все это меня озадачило; я сел в некоторой тоске и начал слушать, о чем они толковали.</sentence>
			<sentence num="10">Шла речь серьезная и даже горячая о прощальном обеде, который хотели устроить эти господа завтра же, сообща, отъезжавшему далеко в губернию их товарищу Зверкову, служившему офицером.</sentence>
			<sentence num="11">Мосье Зверков был все время и моим школьным товарищем.</sentence>
			<sentence num="12">Я особенно стал его ненавидеть с высших классов.</sentence>
			<sentence num="13">В низших классах он был только хорошенький, резвый мальчик, которого все любили.</sentence>
			<sentence num="14">Я, впрочем, ненавидел его и в низших классах, и именно за то, что он был хорошенький и резвый мальчик.</sentence>
			<sentence num="15">Учился он всегда постоянно плохо и чем дальше, тем хуже; однако ж вышел из школы удачно, потому что имел покровительство.</sentence>
			<sentence num="16">В последний год его в нашей школе ему досталось наследство, двести душ, а так как у нас все почти были бедные, то он даже перед нами стал фанфаронить.</sentence>
			<sentence num="17">Это был пошляк в высшей степени, но, однако ж, добрый малый, даже и тогда, когда фанфаронил.</sentence>
			<sentence num="18">У нас же, несмотря на наружные, фантастические и фразерские формы чести и гонора, все, кроме очень немногих, даже увивались перед Зверковым, чем более он фанфаронил.</sentence>
			<sentence num="19">И не из выгоды какой-нибудь увивались, а так, из-за того, что он фаворизированный дарами природы человек.</sentence>
			<sentence num="20">Притом же как-то принято было у нас считать Зверкова специалистом по части ловкости и хороших манер.</sentence>
			<sentence num="21">Последнее меня особенно бесило.</sentence>
			<sentence num="22">Я ненавидел резкий, несомневающийся в себе звук его голоса, обожание собственных своих острот, которые у него выходили ужасно глупы, хотя он был и смел на язык; я ненавидел его красивое, но глупенькое лицо (на которое я бы, впрочем, променял с охотою свое Из двух гостей Симонова один был Ферфичкин, из русских немцев, — маленький ростом, с обезьяньим лицом, всех пересмеивающий глупец, злейший враг мой еще с низших классов, подлый, дерзкий, фанфаронишка и игравший в самую щекотливую амбициозность, хотя, разумеется, трусишка в душе.</sentence>
			<sentence num="23">Он был из тех почитателей Зверкова, которые заигрывали с ним из видов и часто занимали у него деньги. Другой гость Симонова, Трудолюбов, была личность незамечательная, военный парень, высокого роста, с холодною физиономией, довольно честный, но преклонявшийся перед всяким успехом и способный рассуждать только об одном производстве. Зверкову он доводился каким-то дальним родственником, и это, глупо сказать, придавало ему между нами некоторое значение.</sentence>
			<sentence num="24">Меня он постоянно считал ни во что; обращался же хоть не совсем вежливо, но сносно. — Что ж, коль по семи рублей, — заговорил Трудолюбов, — нас трое, двадцать один рупь, — можно хорошо пообедать.</sentence>
			<sentence num="25">Зверков, конечно, не платит. — Уж разумеется, коль мы же его приглашаем, — решил Симонов. — Неужели ж вы думаете, — заносчиво и с пылкостию ввязался Ферфичкин, точно нахал лакей, хвастающий звездами своего генерала барина, — неужели вы думаете, что Зверков нас пустит одних платить?</sentence>
			<sentence num="26">Из деликатности примет, но зато от себя полдюжины выставит.</sentence>
			<sentence num="27">— Ну, куда нам четверым полдюжины, — заметил Трудолюбов, обратив внимание только на полдюжину.</sentence>
			<sentence num="28">— Так, трое, с Зверковым четверо, двадцать один рубль в Hôtel de Paris, завтра в пять часов, — окончательно заключил Симонов, которого выбрали распорядителем.</sentence>
			<sentence num="29">— Как же двадцать один?</sentence>
			<sentence num="30">— сказал я в некотором волнении, даже, по-видимому, обидевшись, — если считать со мной, так будет не двадцать один, а двадцать восемь рублей.</sentence>
			<sentence num="31">Мне показалось, что вдруг и так неожиданно предложить себя будет даже очень красиво, и они все будут разом побеждены и посмотрят на меня с уважением.</sentence>
			<sentence num="32">— Разве вы тоже хотите? — с неудовольствием заметил Симонов, как-то избегая глядеть на меня.</sentence>
			<sentence num="33">Он знал меня наизусть. Меня взбесило, что он знает меня наизусть.</sentence>
			<sentence num="34">— Почему же-с? Я ведь, кажется, тоже товарищ, и, признаюсь, мне даже обидно, что меня обошли, — заклокотал было я опять.</sentence>
			<sentence num="35">— А где вас было искать? — грубо ввязался Ферфичкин. — Вы всегда были не в ладах с Зверковым, — прибавил Трудолюбов нахмурившись.</sentence>
			<sentence num="36">Но я уж ухватился и не выпускал. — Мне кажется, об этом никто не вправе судить, — возразил я с дрожью в голосе, точно и бог знает что случилось. — Именно потому-то я, может быть, теперь и хочу, что прежде был не в ладах. — Ну, кто вас поймет… возвышенности-то эти… — усмехнулся Трудолюбов.</sentence>
			<sentence num="37">— Вас запишут, — решил, обращаясь ко мне, Симонов, — завтра в пять часов, в Hôtel de Paris; не ошибитесь. — Деньги-то!</sentence>
			<sentence num="38">— начал было Ферфичкин вполголоса, кивая на меня Симонову, но осекся, потому что даже Симонов сконфузился. — Довольно, — сказал Трудолюбов, вставая. — Если ему так уж очень захотелось, пусть придет.</sentence>
			<sentence num="39">— Да ведь у нас кружок свой, приятельский, — злился Ферфичкин, тоже берясь за шляпу. — Это не официальное собрание.</sentence>
			<sentence num="40">Мы вас, может быть, и совсем не хотим… Они ушли; Ферфичкин, уходя, мне совсем не поклонился, Трудолюбов едва кивнул, не глядя.</sentence>
			<sentence num="41">Симонов, с которым я остался с глазу на глаз, был в каком-то досадливом недоумении и странно посмотрел на меня.</sentence>
			<sentence num="42">Он не садился и меня не приглашал. — Гм… да… так завтра. Деньги-то вы отдадите теперь?</sentence>
			<sentence num="43">Я это, чтоб верно знать, — пробормотал он сконфузившись. Я вспыхнул, но, вспыхивая, вспомнил, что с незапамятных времен должен был Симонову пятнадцать рублей, чего, впрочем, и не забывал никогда, но и не отдавал никогда.</sentence>
			<sentence num="44">— Согласитесь сами, Симонов, что я не мог знать, входя сюда… и мне очень досадно, что я забыл… — Хорошо, хорошо, все равно. Расплатитесь завтра за обедом.</sentence>
			<sentence num="45">Я ведь только, чтоб знать… Вы, пожалуйста… Он осекся и стал ходить по комнате с еще большей досадой. Шагая, он начал становиться на каблуки и при этом сильнее топать.</sentence>
			<sentence num="46">— Я вас не задерживаю ли? — спросил я после двухминутного молчанья. — О нет! — встрепенулся он вдруг, — то есть, по правде, — да.</sentence>
			<sentence num="47">Видите ли, мне еще бы надо зайти… Тут недалеко… — прибавил он какие-то извиняющимся голосом и отчасти стыдясь.</sentence>
			<sentence num="48">— Ах, боже мой! Что же вы не ска-же-те!</sentence>
			<sentence num="49">— вскрикнул я, схватив фуражку, с удивительно, впрочем, развязным видом, бог знает откуда налетевшим.</sentence>
			<sentence num="50">— Это ведь недалеко… Тут два шага… — повторял Симонов, провожая меня до передней с суетливым видом, который ему вовсе не шел.</sentence>
			<sentence num="51">— Так завтра в пять часов ровно! — крикнул он мне на лестницу: очень уж он был доволен, что я ухожу.</sentence>
			<sentence num="52">Я же был в бешенстве. — Ведь дернуло же, дернуло же выскочить! — скрежетал я зубами, шагая по улице, — и этакому подлецу, поросенку, Зверкову!</sentence>
			<sentence num="53">Разумеется, не надо ехать; разумеется, наплевать: что я, связан, что ли? Завтра же уведомлю Симонова по городской почте… Но потому-то я и бесился, что наверно знал, что поеду; что нарочно поеду; и чем бестактнее, чем неприличнее будет мне ехать, тем скорее и поеду.</sentence>
			<sentence num="54">И даже препятствие положительное было не ехать: денег не было.</sentence>
			<sentence num="55">Всего-навсего лежало у меня девять рублей. Но из них семь надо было отдать завтра же месячного жалованья Аполлону, моему слуге, который жил у меня за семь рублей на своих харчах.</sentence>
			<sentence num="56">Не выдать же было невозможно, судя по характеру Аполлона.</sentence>
			<sentence num="57">Но об этой каналье, об этой язве моей, я когда-нибудь после поговорю. Впрочем, я ведь знал, что все-таки не выдам, а непременно поеду.</sentence>
			<sentence num="58">В эту ночь снились мне безобразнейшие сны.</sentence>
			<sentence num="59">Не мудрено: весь вечер давили меня воспоминания о каторжных годах моей школьной жизни, и я не мог от них отвязаться.</sentence>
			<sentence num="60">Меня сунули в эту школу мои дальние родственники, от которых я зависел и о которых с тех пор не имел никакого понятия, — сунули сиротливого, уже забитого их попреками, уже задумывающегося, молчаливого и дико на все озиравшегося.</sentence>
			<sentence num="61">Товарищи встретили меня злобными и безжалостными насмешками за то, что я ни на кого из них не был похож.</sentence>
			<sentence num="62">Но я не мог насмешек переносить; я не мог так дешево уживаться, как они уживались друг с другом.</sentence>
			<sentence num="63">Я возненавидел их тотчас и заключился от всех в пугливую, уязвленную и непомерную гордость.</sentence>
			<sentence num="64">Грубость их меня возмутила. Они цинически смеялись над моим лицом, над моей мешковатой фигурой; а между тем какие глупые у них самих были лица!</sentence>
			<sentence num="65">В нашей школе выражения лиц как-то особенно глупели и перерождались.</sentence>
			<sentence num="66">Сколько прекрасных собой детей поступало к нам.</sentence>
			<sentence num="67">Чрез несколько лет на них и глядеть становилось противно.</sentence>
			<sentence num="68">Еще в шестнадцать лет я угрюмо на них дивился; меня уж и тогда изумляли мелочь их мышления, глупость их занятий, игр, разговоров.</sentence>
			<sentence num="69">Они таких необходимых вещей не понимали, такими внушающими, поражающими предметами не интересовались, что поневоле я стал считать их ниже себя.</sentence>
			<sentence num="70">Не оскорбленное тщеславие подбивало меня к тому, и, ради бога, не вылезайте ко мне с приевшимися до тошноты казенными возражениями: «что я только мечтал, а они уж и тогда действительную жизнь понимали».</sentence>
			<sentence num="71">Ничего они не понимали, никакой действительной жизни, и, клянусь, это-то и возмущало меня в них наиболее.</sentence>
			<sentence num="72">Напротив, самую очевидную, режущую глаза действительность они принимали фантастически глупо и уже тогда привыкли поклоняться одному успеху.</sentence>
			<sentence num="73">Все, что было справедливо, но унижено и забито, над тем они жестокосердно и позорно смеялись.</sentence>
			<sentence num="74">Чин почитали за ум; в шестнадцать лет уже толковали о теплых местечках.</sentence>
			<sentence num="75">Конечно, много тут было от глупости, от дурного примера, беспрерывно окружавшего их детство и отрочество.</sentence>
			<sentence num="76">Развратны они были до уродливости.</sentence>
			<sentence num="77">Разумеется, и тут было больше внешности, больше напускной циничности; разумеется, юность и некоторая свежесть мелькали и в них даже из-за разврата; но непривлекательна была в них даже и свежесть и проявлялась в каком-то ерничестве.</sentence>
			<sentence num="78">Я ненавидел их ужасно, хотя, пожалуй, был их же хуже. Они мне тем же платили и не скрывали своего ко мне омерзения.</sentence>
			<sentence num="79">Но я уже не желал их любви; напротив, я постоянно жаждал их унижения. Чтоб избавить себя от их насмешек, я нарочно начал как можно лучше учиться и пробился в число самых первых.</sentence>
			<sentence num="80">Это им внушило. К тому же все они начали помаленьку понимать, что я уже читал такие книги, которых они не могли читать, и понимал такие вещи (не входившие в состав нашего специального курса), о которых они и не слыхивали.</sentence>
			<sentence num="81">Дико и насмешливо смотрели они на это, но нравственно подчинялись, тем более что даже учителя обращали на меня внимание по этому поводу.</sentence>
			<sentence num="82">Насмешки прекратились, но осталась неприязнь, и установились холодные, натянутые отношения.</sentence>
			<sentence num="83">Под конец я сам не выдержал: с летами развивалась потребность в людях, в друзьях.</sentence>
			<sentence num="84">Я попробовал было начать сближаться с иными; но всегда это сближение выходило неестественно и так само собой и оканчивалось. Был у меня раз как-то и друг.</sentence>
			<sentence num="85">Но я уже был деспот в душе; я хотел неограниченно властвовать над его душой; я хотел вселить в него презрение к окружавшей его среде; я потребовал от него высокомерного и окончательного разрыва с этой средой.</sentence>
			<sentence num="86">Я испугал его моей страстной дружбой; я доводил его до слез, до судорог; он был наивная и отдающаяся душа; но когда он отдался мне весь, я тотчас же возненавидел его и оттолкнул от себя, — точно он и нужен был мне только для одержания над ним победы, для одного его подчинения.</sentence>
			<sentence num="87">Но всех я не мог победить; мой друг был тоже ни на одного из них не похож и составлял самое редкое исключение.</sentence>
			<sentence num="88">Первым делом моим по выходе из школы было оставить ту специальную службу, к которой я предназначался, чтобы все нити порвать, проклясть прошлое и прахом его посыпать… И черт знает зачем после того я потащился к этому Симонову!..</sentence>
			<sentence num="89">Утром я рано схватился с постели, вскочил с волнением, точно все это сейчас же и начнет совершаться. Но я верил, что наступает и непременно наступит сегодня же какой-то радикальный перелом в моей жизни.</sentence>
			<sentence num="90">С непривычки, что ли, но мне всю жизнь, при всяком внешнем, хотя бы мельчайшем событии, все казалось, что вот сейчас и наступит какой-нибудь радикальный перелом в моей жизни.</sentence>
			<sentence num="91">Я, впрочем, отправился в должность по-обыкновенному, но улизнул домой двумя часами раньше, чтоб приготовиться.</sentence>
			<sentence num="92">Главное, думал я, надо приехать не первым, а то подумают, что я уж очень обрадовался.</sentence>
			<sentence num="93">Но таких главных вещей были тысячи, и все они волновали меня до бессилия.</sentence>
			<sentence num="94">Я собственноручно еще раз вычистил мои сапоги; Аполлон ни за что на свете не стал бы чистить их два раза в день, находя, что это не порядок.</sentence>
			<sentence num="95">Чистил же я, украв щетки из передней, чтоб он как-нибудь не заметил и не стал потом презирать меня. Затем я подробно осмотрел мое платье и нашел, что все старо, потерто, заношено.</sentence>
			<sentence num="96">Слишком я уж обнеряшился.</sentence>
			<sentence num="97">Вицмундир, пожалуй, был исправен, но не в вицмундире же было ехать обедать. А главное, на панталонах, на самой коленке было огромное желтое пятно. Я предчувствовал, что одно уже это пятно отнимет у меня девять десятых собственного достоинства.</sentence>
			<sentence num="98">Знал тоже я, что очень низко так думать. «Но теперь не до думанья; теперь наступает действительность», думал я и падал духом.</sentence>
			<sentence num="99">Знал я тоже отлично, тогда же, что все эти факты чудовищно преувеличиваю; но что же было делать: совладать я с собой уж не мог, и меня трясла лихорадка.</sentence>
			<sentence num="100">С отчаянием представлял я себе, как свысока и холодно встретит меня этот «подлец» Зверков; с каким тупым, ничем неотразимым презрением будет смотреть на меня тупица Трудолюбов; как скверно и дерзко будет подхихикивать на мой счет козявка Ферфичкин, чтоб подслужиться Зверкову; как отлично поймет про себя все это Симонов и как будет презирать меня за низость моего тщеславия и малодушия, и, главное, — как все это будет мизерно, не литературно, обыденно.</sentence>
			<sentence num="101">Конечно, всего бы лучше совсем не ехать. Но это-то уж было больше всего невозможно: уж когда меня начинало тянуть, так уж я так и втягивался весь, с головой.</sentence>
			<sentence num="102">Я бы всю жизнь дразнил себя потом: «А что, струсил, струсил действительности, струсил!» Напротив, мне страстно хотелось доказать всей этой «шушере», что я вовсе не такой трус, как я сам себе представляю.</sentence>
			<sentence num="103">Мало того: в самом сильнейшем пароксизме трусливой лихорадки мне мечталось одержать верх, победить, увлечь, заставить их полюбить себя — ну хоть «за возвышенность мыслей и несомненное остроумие».</sentence>
			<sentence num="104">Они бросят Зверкова, он будет сидеть в стороне, молчать и стыдиться, а я раздавлю Зверкова.</sentence>
			<sentence num="105">Потом, пожалуй, помирюсь с ним и выпью на ты, но что всего было злее и обиднее для меня, это, что я тогда же знал, знал вполне и наверно, что ничего мне этого, в сущности, не надо, что, в сущности, я вовсе не желаю их раздавливать, покорять, привлекать и что за весь-то результат, если б только я и достиг его, я сам, первый, гроша бы не дал.</sentence>
			<sentence num="106">О, как я молил бога, чтоб уж прошел поскорее этот день!</sentence>
			<sentence num="107">В невыразимой тоске я подходил к окну, отворял форточку и вглядывался в мутную мглу густо падающего мокрого снега… Наконец на моих дрянных стенных часишках прошипело пять.</sentence>
			<sentence num="108">Я схватил шапку и, стараясь не взглянуть на Аполлона, — который еще с утра все ждал от меня выдачи жалованья, но по гордости своей не хотел заговорить первый, — скользнул мимо него из дверей и на лихаче, которого нарочно нанял за последний полтинник, подкатил барином к Hôtel de Paris.</sentence>
		</chapter>
		<chapter num="15" name="ПО ПОВОДУ МОКРОГО СНЕГА - Глава  IV">
			<sentence num="1"> Я еще накануне знал, что приеду первый.</sentence>
			<sentence num="2">Но уж дело было не в первенстве.</sentence>
			<sentence num="3">Их не только никого не было, но я даже едва отыскал нашу комнату.</sentence>
			<sentence num="4">На столе было еще не совсем накрыто.</sentence>
			<sentence num="5">Что же это значило? После многих расспросов я добился наконец от слуг, что обед заказан к шести часам, а не к пяти.</sentence>
			<sentence num="6">Это подтвердили и в буфете.</sentence>
			<sentence num="7">Даже стыдно стало расспрашивать.</sentence>
			<sentence num="8">Было еще только двадцать пять минут шестого.</sentence>
			<sentence num="9">Если они переменили час, то во всяком случае должны же были известить; на то городская почта, а не подвергать меня «позору» и перед собой и… и хоть перед слугами.</sentence>
			<sentence num="10">Я сел; слуга стал накрывать; при нем стало как-то еще обиднее.</sentence>
			<sentence num="11">К шести часам, кроме горевших ламп, в комнату внесены были свечи.</sentence>
			<sentence num="12">Слуга не подумал, однако ж, внести их тотчас же, как я приехал.</sentence>
			<sentence num="13">В соседней комнате обедали, на разных столах, два какие-то мрачных посетителя, сердитые с виду и молчавшие.</sentence>
			<sentence num="14">В одной из дальних комнат было очень шумно; даже кричали; слышен был хохот целой ватаги людей; слышались какие-то скверные французские взвизги: обед был с дамами.</sentence>
			<sentence num="15">Одним словом, было очень тошно.</sentence>
			<sentence num="16">Редко я проводил более скверную минуту, так что когда они, ровно в шесть часов, явились все разом, я, на первый миг, обрадовался им как каким-то освободителям и чуть не забыл, что обязан смотреть обиженным.</sentence>
			<sentence num="17">Зверков вошел впереди всех, видимо предводительствуя.</sentence>
			<sentence num="18">И он и все они смеялись; но, увидя меня, Зверков приосанился, подошел неторопливо, несколько перегибаясь в талье, точно кокетничая, и подал мне руку, ласково, но не очень, с какой-то осторожной, чуть не генеральской вежливостию, точно, подавая руку, оберегал себя от чего-то.</sentence>
			<sentence num="19">Я воображал, напротив, что он, тотчас же как войдет, захохочет своим прежним хохотом, тоненьким и со взвизгами, и с первых же слов пойдут плоские его шутки и остроты.</sentence>
			<sentence num="20">К ним-то я и готовился еще с вечера, но никак уж не ожидал я такого свысока, такой превосходительной ласки.</sentence>
			<sentence num="21">Стало быть, он уж вполне считал себя теперь неизмеримо выше меня во всех отношениях?</sentence>
			<sentence num="22">Если б он только обидеть меня хотел этим генеральством, то ничего еще, думал я; я бы как-нибудь там отплевался.</sentence>
			<sentence num="23">Но что, если и в самом деле, без всякого желанья обидеть, в его баранью башку серьезно заползла идейка, что он неизмеримо выше меня и может на меня смотреть не иначе, как только с покровительством?</sentence>
			<sentence num="24">От одного этого предположения я уже стал задыхаться. — Я с удивлением узнал о вашем желании участвовать с нами, — начал он, сюсюкивая и пришепетывая, и растягивая слова, чего прежде с ним не бывало.</sentence>
			<sentence num="25">— Мы с вами как-то все не встречались.</sentence>
			<sentence num="26">Вы нас дичитесь.</sentence>
			<sentence num="27">Напрасно.</sentence>
			<sentence num="28">Мы не так страшны, как вам кажется.</sentence>
			<sentence num="29">Ну-с, во всяком случае рад во-зоб-но-вить… И он небрежно повернулся положить на окно шляпу.</sentence>
			<sentence num="30">— Давно ждете? — спросил Трудолюбов.</sentence>
			<sentence num="31">— Я приехал ровно в пять часов, как мне вчера назначили, — отвечал я громко и с раздражением, обещавшим близкий взрыв.</sentence>
			<sentence num="32">— Разве ты не дал ему знать, что переменили часы? — оборотился Трудолюбов к Симонову.</sentence>
			<sentence num="33">— Не дал.</sentence>
			<sentence num="34">Забыл, — отвечал тот, но без всякого раскаяния и, даже не извинившись передо мной, пошел распоряжаться закуской.</sentence>
			<sentence num="35">— Так вы здесь уж час, ах, бедный!</sentence>
			<sentence num="36">— вскрикнул насмешливо Зверков, потому что, по его понятиям, это действительно должно было быть ужасно смешно.</sentence>
			<sentence num="37">За ним, подленьким, звонким, как у собачонки, голоском закатился подлец Ферфичкин.</sentence>
			<sentence num="38">Очень уж и ему показалось смешно и конфузно мое положение.</sentence>
			<sentence num="39">— Это вовсе не смешно! — закричал я Ферфичкину, раздражаясь все более и более, — виноваты другие, а не я. Мне пренебрегли дать знать.</sentence>
			<sentence num="40">Это-это-это… просто нелепо.</sentence>
			<sentence num="41">— Не только нелепо, а и еще что-нибудь, — проворчал Трудолюбов, наивно за меня заступаясь.</sentence>
			<sentence num="42">— Вы уж слишком мягки.</sentence>
			<sentence num="43">Просто невежливость. Конечно, не умышленная.</sentence>
			<sentence num="44">И как это Симонов… гм! — Если б со мной этак сыграли, — заметил Ферфичкин, — я бы… — Да вы бы велели себе что-нибудь подать, — перебил Зверков, — или просто спросили бы обедать не дожидаясь. — Согласитесь, что я бы мог это сделать без всякого позволения, — отрезал я.</sentence>
			<sentence num="45">— Если я ждал, то… — Садимся, господа, — закричал вошедший Симонов, — все готово; за шампанское отвечаю, отлично заморожено… Ведь я вашей квартиры не знал, где ж вас отыскивать?</sentence>
			<sentence num="46">Очевидно, он имел что-то против.</sentence>
			<sentence num="47">Знать, после вчерашнего надумался.</sentence>
			<sentence num="48">Все сели; сел и я. Стол был круглый.</sentence>
			<sentence num="49">По левую руку от меня пришелся Трудолюбов, по правую Симонов. Зверков сел напротив; Ферфичкин подле него, между ним и Трудолюбовым.</sentence>
			<sentence num="50">— Ска-а-ажите, вы… в департаменте? — продолжал заниматься мною Зверков.</sentence>
			<sentence num="51">Видя, что я сконфужен, он серьезно вообразил, что меня надо обласкать и, так сказать, ободрить.</sentence>
			<sentence num="52">«Что ж он, хочет, что ли, чтоб я в него бутылкой пустил», — подумал я в бешенстве.</sentence>
			<sentence num="53">Раздражался я, с непривычки, как-то неестественно скоро.</sentence>
			<sentence num="54">— В… й канцелярии, — ответил я отрывисто, глядя в тарелку.</sentence>
			<sentence num="55">— И… ввам ввыгодно?</sentence>
			<sentence num="56">Ска-ажите, что вас паанудило оставить прежнюю службу? — То и па-а-анудило, что захотелось оставить прежнюю службу, — протянул я втрое больше, уже почти не владея собою.</sentence>
			<sentence num="57">Ферфичкин фыркнул.</sentence>
			<sentence num="58">Симонов иронически посмотрел на меня; Трудолюбов остановился есть и стал меня рассматривать с любопытством.</sentence>
			<sentence num="59">Зверкова покоробило, но он не хотел заметить.</sentence>
			<sentence num="60">— Ну-у-у, а как ваше содержание? — Какое это содержание? — То есть ж-жалованье? — Да что вы меня экзаменуете!</sentence>
			<sentence num="61">Впрочем, я тут же и назвал, сколько получаю жалованья.</sentence>
			<sentence num="62">Я ужасно краснел. — Небогато, — важно заметил Зверков.</sentence>
			<sentence num="63">— Да-с, нельзя в кафе-ресторанах обедать!</sentence>
			<sentence num="64">— нагло прибавил Ферфичкин.</sentence>
			<sentence num="65">— По-моему, так даже просто бедно, — серьезно заметил Трудолюбов.</sentence>
			<sentence num="66">— И как вы похудели, как переменились… с тех пор… — прибавил Зверков, уже не без яду, с каким-то нахальным сожалением, рассматривая меня и мой костюм.</sentence>
			<sentence num="67">— Да полно конфузить-то, — хихикая, вскрикнул Ферфичкин. — Милостивый государь, знайте, что я не конфужусь, — прорвался я наконец, — слышите-с!</sentence>
			<sentence num="68">Я обедаю здесь, «в кафе-ресторане», на свои деньги, на свои, а не на чужие, заметьте это, monsieur Ферфичкин.</sentence>
			<sentence num="69">— Ка-ак! кто ж это здесь не на свои обедает? Вы как будто… — вцепился Ферфичкин, покраснев, как рак, и с остервенением смотря мне в глаза. — Та-ак, — отвечал я, чувствуя, что далеко зашел, — и полагаю, что лучше бы нам заняться разговором поумней.</sentence>
			<sentence num="70">— Вы, кажется, намереваетесь ваш ум показывать? — Не беспокойтесь, это было бы совершенно здесь лишнее.</sentence>
			<sentence num="71">— Да вы это что, сударь вы мой, раскудахтались — а?</sentence>
			<sentence num="72">вы не с ума ли уж спятили, в вашем лепартаменте? — Довольно, господа, довольно! — закричал всевластно Зверков. — Как это глупо!</sentence>
			<sentence num="73">— проворчал Симонов. — Действительно, глупо, мы собрались в дружеской компании, чтоб проводить в вояж доброго приятеля, а вы считаетесь, — заговорил Трудолюбов, грубо обращаясь ко мне одному.</sentence>
			<sentence num="74">— Вы к нам сами вчера напросились, не расстраивайте же общей гармонии… — Довольно, довольно, — кричал Зверков.</sentence>
			<sentence num="75">— Перестаньте, господа, это нейдет. А вот я вам лучше расскажу, как я третьего дня чуть не женился… И вот начался какой-то пашквиль о том, как этот господин третьего дня чуть не женился.</sentence>
			<sentence num="76">О женитьбе, впрочем, не было ни слова, но в рассказе все мелькали генералы, полковники и даже камер-юнкеры, а Зверков между ними чуть не в главе.</sentence>
			<sentence num="77">Начался одобрительный смех; Ферфичкин даже взвизгивал.</sentence>
			<sentence num="78">Все меня бросили, и я сидел раздавленный и уничтоженный.</sentence>
			<sentence num="79">«Господи, мое ли это общество! — думал я.</sentence>
			<sentence num="80">— И каким дураком я выставил себя сам перед ними!</sentence>
			<sentence num="81">Я, однако ж, много позволил Ферфичкину.</sentence>
			<sentence num="82">Думают балбесы, что честь мне сделали, дав место за своим столом, тогда как не понимают, что это я, я им делаю честь, а не мне они!</sentence>
			<sentence num="83">„Похудел!</sentence>
			<sentence num="84">Костюм!“ О проклятые панталоны!</sentence>
			<sentence num="85">Зверков еще давеча заметил желтое пятно на коленке… Да чего тут!</sentence>
			<sentence num="86">Сейчас же, сию минуту встать из-за стола, взять шляпу и просто уйти, не говоря ни слова… Из презренья!</sentence>
			<sentence num="87">А завтра хоть на дуэль. Подлецы.</sentence>
			<sentence num="88">Ведь не семи же рублей мне жалеть.</sentence>
			<sentence num="89">Пожалуй, подумают… Черт возьми!</sentence>
			<sentence num="90">Не жаль мне семи рублей!</sentence>
			<sentence num="91">Сию минуту ухожу!..» Разумеется, я остался.</sentence>
			<sentence num="92">Я пил с горя лафит и херес стаканами.</sentence>
			<sentence num="93">С непривычки быстро хмелел, а с хмелем росла и досада.</sentence>
			<sentence num="94">Мне вдруг захотелось оскорбить их всех самым дерзким образом и потом уж уйти.</sentence>
			<sentence num="95">Улучить минуту и показать себя — пусть же скажут: хоть и смешон, да умен… и… и… одним словом, черт с ними!</sentence>
			<sentence num="96">Я нагло обвел их всех осоловелыми глазами.</sentence>
			<sentence num="97">Но они точно уж меня позабыли совсем.</sentence>
			<sentence num="98">У них было шумно, крикливо, весело.</sentence>
			<sentence num="99">Говорил все Зверков.</sentence>
			<sentence num="100">Я начал прислушиваться.</sentence>
			<sentence num="101">Зверков рассказывал о какой-то пышной даме, которую он довел-таки наконец до признанья (разумеется, лгал, как лошадь), и что в этом деле особенно помогал ему его интимный друг, какой-то князек, гусар Коля, у которого три тысячи душ.</sentence>
			<sentence num="102">— А между тем этого Коли, у которого три тысячи душ, здесь нет как нет проводить-то вас, — ввязался я вдруг в разговор.</sentence>
			<sentence num="103">На минуту все замолчали. — Вы уж о сю пору пьяны, — согласился наконец заметить меня Трудолюбов, презрительно накосясь в мою сторону.</sentence>
			<sentence num="104">Зверков молча рассматривал меня, как букашку. Я опустил глаза.</sentence>
			<sentence num="105">Симонов поскорей начал разливать шампанское.</sentence>
			<sentence num="106">Трудолюбов поднял бокал, за ним все, кроме меня.</sentence>
			<sentence num="107">— Твое здоровье и счастливого пути!</sentence>
			<sentence num="108">— крикнул он Зверкову; — за старые годы, господа, за наше будущее, ура! Все выпили и полезли целоваться с Зверковым.</sentence>
			<sentence num="109">Я не трогался; полный бокал стоял передо мной непочатый.</sentence>
			<sentence num="110">— А вы разве не станете пить? — заревел потерявший терпение Трудолюбов, грозно обращаясь ко мне.</sentence>
			<sentence num="111">— Я хочу сказать спич со своей стороны, особо… и тогда выпью, господин Трудолюбов. — Противная злючка! — проворчал Симонов.</sentence>
			<sentence num="112">Я выпрямился на стуле и взял бокал в лихорадке, готовясь к чему-то необыкновенному и сам еще не зная, что именно я скажу. — Silence!</sentence>
			<sentence num="113">Зверков ждал очень серьезно, понимая, в чем дело.</sentence>
			<sentence num="114">— Господин поручик Зверков, — начал я, — знайте, что я ненавижу фразу, фразеров и тальи с перехватами… Это первый пункт, а за сим последует второй.</sentence>
			<sentence num="115">Все сильно пошевелились. — Второй пункт: ненавижу клубничку и клубничников.</sentence>
			<sentence num="116">И особенно клубничников!</sentence>
			<sentence num="117">— Третий пункт: люблю правду, искренность и честность, — продолжал я почти машинально, потому что сам начинал уж леденеть от ужаса, не понимая, как это я так говорю… — Я люблю мысль, мсье Зверков; я люблю настоящее товарищество, на равной ноге, а не… гм… Я люблю… А впрочем, отчего ж?</sentence>
			<sentence num="118">И я выпью за ваше здоровье, мсье Зверков.</sentence>
			<sentence num="119">Прельщайте черкешенок, стреляйте врагов отечества и… и… За ваше здоровье, мсье Зверков! Зверков встал со стула, поклонился мне и сказал: — Очень вам благодарен. Он был ужасно обижен и даже побледнел.</sentence>
			<sentence num="120">— Черт возьми, — заревел Трудолюбов, ударив по столу кулаком.</sentence>
			<sentence num="121">— Нет-с, за это по роже бьют! — взвизгнул Ферфичкин.</sentence>
			<sentence num="122">— Выгнать его надо! — проворчал Симонов.</sentence>
			<sentence num="123">— Ни слова, господа, ни жеста! — торжественно крикнул Зверков, останавливая общее негодованье.</sentence>
			<sentence num="124">— Благодарю вас всех, но я сам сумею доказать ему, насколько ценю его слова.</sentence>
			<sentence num="125">— Господин Ферфичкин, завтра же вы мне дадите удовлетворенье за ваши сейчашние слова! — громко сказал я, важно обращаясь к Ферфичкину.</sentence>
			<sentence num="126">— То есть дуэль-с?</sentence>
			<sentence num="127">Извольте, — отвечал тот, но, верно, я был так смешон, вызывая, и так это не шло к моей фигуре, что все, а за всеми и Ферфичкин, так и легли со смеху.</sentence>
			<sentence num="128">— Да, конечно, бросить его!</sentence>
			<sentence num="129">Ведь совсем уж пьян! — с омерзением проговорил Трудолюбов.</sentence>
			<sentence num="130">— Никогда не прощу себе, что его записал! — проворчал опять Симонов.</sentence>
			<sentence num="131">«Вот теперь бы и пустить бутылкой во всех», — подумал я, взял бутылку и… налил себе полный стакан.</sentence>
			<sentence num="132">«… Нет, лучше досижу до конца! — продолжал я думать, — вы были бы рады, господа, чтоб я ушел.</sentence>
			<sentence num="133">Ни за что.</sentence>
			<sentence num="134">Нарочно буду сидеть и пить до конца, в знак того, что не придаю вам ни малейшей важности.</sentence>
			<sentence num="135">Буду сидеть и пить, потому что здесь кабак, а я деньги за вход заплатил.</sentence>
			<sentence num="136">Буду сидеть и пить, потому что вас за пешек считаю, за пешек несуществующих.</sentence>
			<sentence num="137">Буду сидеть и пить… и петь, если захочу, да-с, и петь, потому что право такое имею… чтоб петь… гм». Но я не пел.</sentence>
			<sentence num="138">Я старался только ни на кого из них не глядеть; принимал независимейшие позы и с нетерпеньем ждал, когда со мной они сами, первые, заговорят.</sentence>
			<sentence num="139">Но, увы, они не заговорили. И как бы, как бы я желал в эту минуту с ними помириться!</sentence>
			<sentence num="140">Пробило восемь часов, наконец девять.</sentence>
			<sentence num="141">Они перешли со стола на диван.</sentence>
			<sentence num="142">Зверков разлегся на кушетке, положив одну ногу на круглый столик.</sentence>
			<sentence num="143">Туда перенесли и вино.</sentence>
			<sentence num="144">Он действительно выставил им три бутылки своих.</sentence>
			<sentence num="145">Меня, разумеется, не пригласил.</sentence>
			<sentence num="146">Все обсели его на диване.</sentence>
			<sentence num="147">Они слушали его чуть не с благоговеньем.</sentence>
			<sentence num="148">Видно было, что его любили.</sentence>
			<sentence num="149">«За что?</sentence>
			<sentence num="150">за что?» — думал я про себя.</sentence>
			<sentence num="151">Изредка они приходили в пьяный восторг и целовались.</sentence>
			<sentence num="152">Они говорили о Кавказе, о том, что такое истинная страсть, о гальбике, Я презрительно улыбался и ходил по другую сторону комнаты, прямо против дивана, вдоль стены, от стола до печки и обратно. Всеми силами я хотел показать, что могу и без них обойтись; а между тем нарочно стучал сапогами, становясь на каблуки.</sentence>
			<sentence num="153">Но все было напрасно. — Господа, — закричал Зверков, подымаясь с дивана, — теперь — Конечно, конечно! — заговорили другие.</sentence>
			<sentence num="154">Я круто поворотил к Зверкову. Я был до того измучен, до того изломан, что хоть зарезаться, а покончить!</sentence>
			<sentence num="155">У меня была лихорадка; смоченные потом волосы присохли ко лбу и вискам.</sentence>
			<sentence num="156">— Зверков! я прошу у вас прощенья, — сказал я резко и решительно, — Ферфичкин, и у вас тоже, у всех, у всех, я обидел всех!</sentence>
			<sentence num="157">— Ага! дуэль-то не свой брат! — ядовито прошипел Ферфичкин. Меня больно резнуло по сердцу.</sentence>
			<sentence num="158">— Нет, я не дуэли боюсь, Ферфичкин! Я готов с вами же завтра драться, уже после примирения.</sentence>
			<sentence num="159">Я даже настаиваю на этом, и вы не можете мне отказать.</sentence>
			<sentence num="160">Я хочу доказать вам, что я не боюсь дуэли. Вы будете стрелять первый, а я выстрелю на воздух. — Сам себя тешит, — заметил Симонов. — Просто сбрендил!</sentence>
			<sentence num="161">— отозвался Трудолюбов. — Да позвольте пройти, что вы поперек дороги стали!.. Ну чего вам надобно? — презрительно отвечал Зверков.</sentence>
			<sentence num="162">Все они были красные; глаза у всех блистали: много пили. — Я прошу вашей дружбы, Зверков, я вас обидел, но… — Обидели? В-вы! Ми-ня!</sentence>
			<sentence num="163">Знайте, милостивый государь, что вы никогда и ни при каких обстоятельствах не можете меня обидеть!</sentence>
			<sentence num="164">— И довольно с вас, прочь! — скрепил Трудолюбов. — Едем. — Олимпия моя, господа, уговор!</sentence>
			<sentence num="165">— крикнул Зверков. — Не оспариваем! не оспариваем! — отвечали ему смеясь.</sentence>
			<sentence num="166">Я стоял оплеванный.</sentence>
			<sentence num="167">Ватага шумно выходила из комнаты, Трудолюбов затянул какую-то глупую песню. Симонов остался на крошечную минутку, чтоб дать на чай слугам.</sentence>
			<sentence num="168">Я вдруг подошел к нему.</sentence>
			<sentence num="169">— Симонов! дайте мне шесть рублей! — сказал я решительно и отчаянно.</sentence>
			<sentence num="170">Он поглядел на меня в чрезвычайном изумлении какими-то тупыми глазами.</sentence>
			<sentence num="171">Он тоже был пьян. — Да разве вы и туда с нами? — Да!</sentence>
			<sentence num="172">— У меня денег нет! — отрезал он, презрительно усмехнулся и пошел из комнаты.</sentence>
			<sentence num="173">Я схватил его за шинель. Это был кошмар. — Симонов!</sentence>
			<sentence num="174">я видел у вас деньги, зачем вы мне отказываете?</sentence>
			<sentence num="175">Разве я подлец? Берегитесь мне отказать: если б вы знали, если б вы знали, для чего я прошу!</sentence>
			<sentence num="176">От этого зависит все, все мое будущее, все мои планы.</sentence>
			<sentence num="177">Симонов вынул деньги и чуть не бросил их мне.</sentence>
			<sentence num="178">— Возьмите, если вы так бессовестны! — безжалостно проговорил он и побежал догонять их.</sentence>
			<sentence num="179">Я остался на минуту один.</sentence>
			<sentence num="180">Беспорядок, объедки, разбитая рюмка на полу, пролитое вино, окурки папирос, хмель и бред в голове, мучительная тоска в сердце и, наконец, лакей, все видевший и все слышавший и любопытно заглядывавший мне в глаза.</sentence>
			<sentence num="181">—</sentence>
		</chapter>
		<chapter num="16" name="ПО ПОВОДУ МОКРОГО СНЕГА - Глава  V">
			<sentence num="1"> — Так вот оно, так вот оно наконец столкновенье-то с действительностью, — бормотал я, сбегая стремглав с лестницы.</sentence>
			<sentence num="2">— Это, знать, уж не папа, оставляющий Рим и уезжающий в Бразилию; это, знать, уж не бал на озере Комо! «Подлец ты! — пронеслось в моей голове, — коли над этим теперь смеешься». — Пусть!</sentence>
			<sentence num="3">— крикнул я, отвечая себе. — Теперь ведь уж все погибло! Их уж и след простыл; но все равно: я знал, куда они поехали.</sentence>
			<sentence num="4">У крыльца стоял одинокий Ванька, ночник, в сермяге, весь запорошенный все еще валившимся мокрым и как будто теплым снегом.</sentence>
			<sentence num="5">Было парно и душно.</sentence>
			<sentence num="6">Маленькая лохматая, пегая лошаденка его была тоже вся запорошена и кашляла; я это очень помню.</sentence>
			<sentence num="7">Я бросился в лубошные санки; но только было я занес ногу, чтоб сесть, воспоминание о том, как Симонов сейчас давал мне шесть рублей, так и подкосило меня, и я, как мешок, повалился в санки.</sentence>
			<sentence num="8">— Нет! Надо много сделать, чтоб все это выкупить!</sentence>
			<sentence num="9">— прокричал я, — но я выкуплю или в эту же ночь погибну на месте.</sentence>
			<sentence num="10">Пошел! Мы тронулись.</sentence>
			<sentence num="11">Целый вихрь кружился в моей голове.</sentence>
			<sentence num="12">«На коленах умолять о моей дружбе — они не станут.</sentence>
			<sentence num="13">Это мираж, пошлый мираж, отвратительный, романтический и фантастический; тот же бал на озере Комо.</sentence>
			<sentence num="14">И потому я — Погоняй! Ванька задергал вожжами.</sentence>
			<sentence num="15">«Как войду, так и дам.</sentence>
			<sentence num="16">Надобно ли сказать перед пощечиной несколько слов в виде предисловия?</sentence>
			<sentence num="17">Нет! Просто войду и дам.</sentence>
			<sentence num="18">Они все будут сидеть в зале, а он на диване с Олимпией.</sentence>
			<sentence num="19">Проклятая Олимпия! Она смеялась раз над моим лицом и отказалась от меня.</sentence>
			<sentence num="20">Я оттаскаю Олимпию за волосы, а Зверкова за уши!</sentence>
			<sentence num="21">Нет, лучше за одно ухо и за ухо проведу его по всей комнате.</sentence>
			<sentence num="22">Они, может быть, все начнут меня бить и вытолкают.</sentence>
			<sentence num="23">Это даже наверно. Пусть!</sentence>
			<sentence num="24">Все же я первый дал пощечину: моя инициатива; а по законам чести — это все; он уже заклеймен и никакими побоями уж не смоет с себя пощечины, кроме как дуэлью.</sentence>
			<sentence num="25">Он должен будет драться. Да и пусть они теперь бьют меня. Пусть, неблагородные! Особенно будет бить Трудолюбов: он такой сильный; Ферфичкин прицепится сбоку и непременно за волосы, наверно.</sentence>
			<sentence num="26">Но пусть, пусть! Я на то пошел.</sentence>
			<sentence num="27">Их бараньи башки принуждены же будут раскусить наконец во всем этом трагическое!</sentence>
			<sentence num="28">Когда они будут тащить меня к дверям, я закричу им, что, в сущности, они не стоят моего одного мизинца».</sentence>
			<sentence num="29">— Погоняй, извозчик, погоняй!</sentence>
			<sentence num="30">— закричал я на Ваньку.</sentence>
			<sentence num="31">Он даже вздрогнул и взмахнул кнутом. Очень уж дико я крикнул.</sentence>
			<sentence num="32">«На рассвете деремся, это уж решено. С департаментом кончено. Ферфичкин сказал давеча вместо департамента — лепартамент.</sentence>
			<sentence num="33">Но где взять пистолетов? Вздор! Я возьму вперед жалованья и куплю.</sentence>
			<sentence num="34">А пороху, а пуль? Это дело секунданта. И как успеть все это к рассвету?</sentence>
			<sentence num="35">И где я возьму секунданта?</sentence>
			<sentence num="36">У меня нет знакомых… » — Вздор!</sentence>
			<sentence num="37">— крикнул я, взвихриваясь еще больше, — вздор!</sentence>
			<sentence num="38">«Первый встречный на улице, к которому я обращусь, обязан быть моим секундантом точно так же, как вытащить из воды утопающего.</sentence>
			<sentence num="39">Самые эксцентрические случаи должны быть допущены.</sentence>
			<sentence num="40">Да если б я самого даже директора завтра попросил в секунданты, то и тот должен бы был согласиться из одного рыцарского чувства и сохранить тайну!</sentence>
			<sentence num="41">Антон Антоныч… » Дело в том, что в ту же самую минуту мне яснее и ярче, чем кому бы то ни было во всем мире, представлялась вся гнуснейшая нелепость моих предположений и весь оборот медали, но… — Погоняй, извозчик, погоняй, шельмец, погоняй!</sentence>
			<sentence num="42">— Эх, барин! — проговорила земская сила. Холод вдруг обдал меня.</sentence>
			<sentence num="43">«А не лучше ли… а не лучше ли… прямо теперь же домой?</sentence>
			<sentence num="44">О боже мой!</sentence>
			<sentence num="45">зачем, зачем вчера я вызвался на этот обед!</sentence>
			<sentence num="46">Но нет, невозможно!</sentence>
			<sentence num="47">А прогулка-то три часа от стола до печки?</sentence>
			<sentence num="48">Нет, они, они, а не кто другой должны расплатиться со мною за эту прогулку!</sentence>
			<sentence num="49">Они должны смыть это бесчестие!» — Погоняй!</sentence>
			<sentence num="50">«А что, если они меня в часть отдадут?</sentence>
			<sentence num="51">Не посмеют!</sentence>
			<sentence num="52">Скандала побоятся.</sentence>
			<sentence num="53">А что, если Зверков из презренья откажется от дуэли?</sentence>
			<sentence num="54">Это даже наверно; но я докажу им тогда… Я брошусь тогда на почтовый двор, когда он будет завтра уезжать, схвачу его за ногу, сорву с него шинель, когда он будет в повозку влезать.</sentence>
			<sentence num="55">Я зубами вцеплюсь ему в руку, я укушу его.</sentence>
			<sentence num="56">„Смотрите все, до чего можно довести отчаянного человека!“ Пусть он бьет меня в голову, а все они сзади.</sentence>
			<sentence num="57">Я всей публике закричу: „Смотрите, вот молодой щенок, который едет пленять черкешенок с моим плевком на лице!“ Разумеется, после этого все уже кончено!</sentence>
			<sentence num="58">Департамент исчез с лица земли.</sentence>
			<sentence num="59">Меня схватят, меня будут судить, меня выгонят из службы, посадят в острог, пошлют в Сибирь, на поселение.</sentence>
			<sentence num="60">Нужды нет!</sentence>
			<sentence num="61">Через пятнадцать лет я потащусь за ним в рубище, нищим, когда меня выпустят из острога.</sentence>
			<sentence num="62">Я отыщу его где-нибудь в губернском городе.</sentence>
			<sentence num="63">Он будет женат и счастлив.</sentence>
			<sentence num="64">У него будет взрослая дочь… Я скажу: „Смотри, изверг, смотри на мои ввалившиеся щеки и на мое рубище!</sentence>
			<sentence num="65">Я потерял все — карьеру, счастье, искусство, науку, Я было даже заплакал, хотя совершенно точно знал в это же самое мгновение, что все это из Сильвио и из «Маскарада» Лермонтова.</sentence>
			<sentence num="66">«Что было делать? И туда было нельзя — выходил вздор; и оставить дела нельзя, потому что уж тут выйдет… Господи!</sentence>
			<sentence num="67">Как же это можно оставить! И после таких обид!» — Нет! — вскликнул я, снова кидаясь в сани, — это предназначено, это рок! погоняй, погоняй, туда!</sentence>
			<sentence num="68">И в нетерпении я ударил кулаком извозчика в шею. — Да что ты, чего дерешься? — закричал мужичонка, стегая, однако ж, клячу, так что та начала лягаться задними ногами.</sentence>
			<sentence num="69">Мокрый снег валил хлопьями; я раскрылся, мне было не до него.</sentence>
			<sentence num="70">Я забыл все прочее, потому что окончательно решился на пощечину и с ужасом ощущал, что это ведь уж непременно сейчас, теперь случится, и уж никакими силами остановить нельзя.</sentence>
			<sentence num="71">Пустынные фонари угрюмо мелькали в снежной мгле, как факелы на похоронах.</sentence>
			<sentence num="72">Снег набился мне под шинель, под сюртук, под галстук и там таял; я не закрывался: ведь уж и без того все было потеряно!</sentence>
			<sentence num="73">Наконец мы подъехали. Я выскочил почти без памяти, взбежал по ступенькам и начал стучать в дверь руками и ногами.</sentence>
			<sentence num="74">Особенно ноги, в коленках, у меня ужасно слабели. Как-то скоро отворили; точно знали о моем приезде.</sentence>
			<sentence num="75">(Действительно, Симонов предуведомил, что, может быть, еще будет один, а здесь надо было предуведомлять и вообще брать предосторожности.</sentence>
			<sentence num="76">Это был один из тех тогдашних «модных магазинов», которые давно уже теперь истреблены полицией.</sentence>
			<sentence num="77">Днем и в самом деле это был магазин; а по вечерам имеющим рекомендацию можно было приезжать в гости).</sentence>
			<sentence num="78">Я прошел скорыми шагами через темную лавку в знакомый мне зал, где горела всего одна свечка, и остановился в недоумении: никого не было.</sentence>
			<sentence num="79">— Где же они? — спросил я кого-то.</sentence>
			<sentence num="80">Но они, разумеется, уже успели разойтись… Передо мной стояла одна личность, с глупой улыбкой, сама хозяйка, отчасти меня знавшая.</sentence>
			<sentence num="81">Через минуту отворилась дверь, и вошла другая личность. Не обращая ни на что внимания, я шагал по комнате и, кажется говорил сам с собой.</sentence>
			<sentence num="82">Я был точно от смерти спасен и всем существом своим радостно это предчувствовал: ведь я бы дал пощечину, я бы непременно, непременно дал пощечину!</sentence>
			<sentence num="83">Но теперь их нет и… все исчезло, все переменилось!.. Я оглядывался. Я еще не мог сообразить. Машинально я взглянул на вошедшую девушку: передо мной мелькнуло свежее, молодое, несколько бледное лицо, с прямыми темными бровями, с серьезным и как бы несколько удивленным взглядом.</sentence>
			<sentence num="84">Мне это тотчас же понравилось; я бы возненавидел ее, если б она улыбалась.</sentence>
			<sentence num="85">Я стал вглядываться пристальнее и как бы с усилием: мысли еще не все собрались.</sentence>
			<sentence num="86">Что-то простодушное и доброе было в этом лице, но как-то до странности серьезное.</sentence>
			<sentence num="87">Я уверен, что она этим здесь проигрывала, и из тех дураков ее никто не заметил.</sentence>
			<sentence num="88">Впрочем, она не могла назваться красавицей, хоть и была высокого роста, сильна, хорошо сложена. Одета чрезвычайно просто. Что-то гадкое укусило меня; я подошел прямо к ней… Я случайно погляделся в зеркало.</sentence>
			<sentence num="89">Взбудораженное лицо мое мне показалось до крайности отвратительным: бледное, злое, подлое, с лохматыми волосами.</sentence>
			<sentence num="90">«Это пусть, этому я рад, — подумал я, — я именно рад, что покажусь ей отвратительным; мне это приятно… »</sentence>
		</chapter>
		<chapter num="17" name="ПО ПОВОДУ МОКРОГО СНЕГА - Глава  VI">
			<sentence num="1">… Где-то за перегородкой, как будто от какого-то сильного давления, как будто кто-то душил их, — захрипели часы.</sentence>
			<sentence num="2">После неестественно долгого хрипенья последовал тоненький, гаденький и как-то неожиданно частый звон, — точно кто-то вдруг вперед выскочил.</sentence>
			<sentence num="3">Пробило два.</sentence>
			<sentence num="4">Я очнулся, хоть и не спал, а только лежал в полузабытьи.</sentence>
			<sentence num="5">В комнате узкой, тесной и низкой, загроможденной огромным платяным шкафом и забросанной картонками, тряпьем и всяческим одежным хламом, — было почти совсем темно.</sentence>
			<sentence num="6">Огарок, светивший на столе в конце комнаты, совсем потухал, изредка чуть-чуть вспыхивая.</sentence>
			<sentence num="7">Через несколько минут должна была наступить совершенная тьма.</sentence>
			<sentence num="8">Я приходил в себя недолго; все разом, без усилий, тотчас же мне вспомнилось, как будто так и сторожило меня, чтоб опять накинуться.</sentence>
			<sentence num="9">Да и в самом забытьи все-таки в памяти постоянно оставалась как будто какая-то точка, никак не забывавшаяся, около которой тяжело ходили мои сонные грезы.</sentence>
			<sentence num="10">Но странно было: все, что случилось со мной в этот день, показалось мне теперь, по пробуждении, уже давным-давно прошедшим, как будто я уже давно-давно выжил из всего этого.</sentence>
			<sentence num="11">В голове был угар.</sentence>
			<sentence num="12">Что-то как будто носилось надо мной и меня задевало, возбуждало и беспокоило.</sentence>
			<sentence num="13">Тоска и желчь снова накипали и искали исхода.</sentence>
			<sentence num="14">Вдруг рядом со мной я увидел два открытые глаза, любопытно и упорно меня рассматривавшие.</sentence>
			<sentence num="15">Взгляд был холодно-безучастный, угрюмый, точно совсем чужой; тяжело от него было.</sentence>
			<sentence num="16">Угрюмая мысль зародилась в моем мозгу и прошла по всему телу каким-то скверным ощущением, похожим на то, когда входишь в подполье, сырое и затхлое.</sentence>
			<sentence num="17">Как-то неестественно было, что именно только теперь эти два глаза вздумали меня начать рассматривать.</sentence>
			<sentence num="18">Вспомнилось мне тоже, что в продолжение двух часов я не сказал с этим существом ни одного слова и совершенно не счел этого нужным; даже это мне давеча почему-то нравилось.</sentence>
			<sentence num="19">Теперь же мне вдруг ярко представилась нелепая, отвратительная, как паук, идея разврата, который без любви, грубо и бесстыже, начинает прямо с того, чем настоящая любовь венчается.</sentence>
			<sentence num="20">Мы долго смотрели так друг на друга, но глаз своих она перед моими не опускала и взгляду своего не меняла, так что мне стало наконец отчего-то жутко.</sentence>
			<sentence num="21">— Как тебя зовут? — спросил я отрывисто, чтоб поскорей кончить.</sentence>
			<sentence num="22">— Лизой, — ответила она почти шепотом, но как-то совсем неприветливо и отвела глаза.</sentence>
			<sentence num="23">Я помолчал.</sentence>
			<sentence num="24">— Сегодня погода… снег… гадко!</sentence>
			<sentence num="25">— проговорил я почти про себя, тоскливо заложив руку за голову и смотря в потолок.</sentence>
			<sentence num="26">Она не отвечала.</sentence>
			<sentence num="27">Безобразно все это было.</sentence>
			<sentence num="28">— Ты здешняя? — спросил я через минуту, почти в сердцах, слегка поворотив к ней голову. — Нет.</sentence>
			<sentence num="29">— Откуда? — Из Риги, — проговорила она нехотя.</sentence>
			<sentence num="30">— Немка? — Русская. — Давно здесь? — Где?</sentence>
			<sentence num="31">Свечка совершенно потухла; я не мог уже различать ее лица.</sentence>
			<sentence num="32">— Отец и мать есть? — Да… нет… есть. — Где они? — Там… в Риге.</sentence>
			<sentence num="33">— Кто они? — Так… — Как так? Кто, какого звания? — Мещане.</sentence>
			<sentence num="34">— Ты все с ними жила? — Да.</sentence>
			<sentence num="35">— Сколько тебе лет? — Двадцать.</sentence>
			<sentence num="36">— Зачем же ты от них ушла? — Так. Это так означало: отвяжись, тошно. Мы замолчали.</sentence>
			<sentence num="37">Бог знает почему я не уходил. Мне самому становилось все тошнее и тоскливее.</sentence>
			<sentence num="38">Образы всего прошедшего дня как-то сами собой, без моей воли, беспорядочно стали проходить в моей памяти.</sentence>
			<sentence num="39">Я вдруг вспомнил одну сцену, которую видел утром на улице, когда озабоченно трусил в должность.</sentence>
			<sentence num="40">— Сегодня гроб выносили и чуть не уронили, — вдруг проговорил я вслух, совсем и не желая начинать разговора, а так, почти нечаянно.</sentence>
			<sentence num="41">— Гроб? — Да, на Сенной; выносили из подвала.</sentence>
			<sentence num="42">— Из подвала? — Не из подвала, а из подвального этажа… ну знаешь, внизу… из дурного дома… Грязь такая была кругом… Скорлупа, сор… пахло… мерзко было.</sentence>
			<sentence num="43">Молчание. — Скверно сегодня хоронить!</sentence>
			<sentence num="44">— начал я опять, чтобы только не молчать. — Чем скверно?</sentence>
			<sentence num="45">— Снег, мокрять… (Я зевнул). — Все равно, — вдруг сказала она после некоторого молчания. — Нет, гадко… (Я опять зевнул).</sentence>
			<sentence num="46">Могильщики, верно, ругались, оттого что снег мочил.</sentence>
			<sentence num="47">А в могиле, верно, была вода. — Отчего в могиле вода?</sentence>
			<sentence num="48">— спросила она с каким-то любопытством, но выговаривая еще грубее и отрывочнее, чем прежде.</sentence>
			<sentence num="49">Меня вдруг что-то начало подзадоривать. — Как же, вода, на дне, вершков на шесть.</sentence>
			<sentence num="50">Тут ни одной могилы, на Волковом, сухой не выроешь. — Отчего? — Как отчего? Место водяное такое.</sentence>
			<sentence num="51">Здесь везде болото. Так в воду и кладут.</sentence>
			<sentence num="52">Я видел сам… много раз… (Ни одного разу я не видал, да и на Волковом никогда не был, а только слышал, как рассказывали).</sentence>
			<sentence num="53">— Неужели тебе все равно, умирать-то? — Да зачем я помру? — отвечала она, как бы защищаясь.</sentence>
			<sentence num="54">— Когда-нибудь да умрешь же, и так же точно умрешь, как давешняя покойница.</sentence>
			<sentence num="55">Это была… тоже девушка одна… В чахотке померла.</sentence>
			<sentence num="56">— Девка в больнице бы померла… (Она уж об этом знает, подумал я, — и сказала: девка, а не девушка).</sentence>
			<sentence num="57">— Она хозяйке должна была, — возразил я, все более и более подзадориваясь спором, — и до самого почти конца ей служила, хоть и в чахотке была.</sentence>
			<sentence num="58">Извозчики кругом говорили с солдатами, рассказывали это. Верно, ее знакомые бывшие. Смеялись. Еще в кабаке ее помянуть собирались.</sentence>
			<sentence num="59">(Я и тут много приврал). Молчание, глубокое молчание. Она даже не шевелилась. — А в больнице-то лучше, что ль, помирать?</sentence>
			<sentence num="60">— Не все ль одно?..</sentence>
			<sentence num="61">Да с чего мне помирать? — прибавила она раздражительно. — Не теперь, так потом?</sentence>
			<sentence num="62">— Ну и потом… — Как бы не так!</sentence>
			<sentence num="63">Ты вот теперь молода, хороша, свежа — тебя во столько и ценят.</sentence>
			<sentence num="64">А через год этой жизни ты не то уж будешь, увянешь. — Через год?</sentence>
			<sentence num="65">— Во всяком случае, через год тебе будет меньше цена, продолжал я с злорадством.</sentence>
			<sentence num="66">— Ты и перейдешь отсюда куда-нибудь ниже, в другой дом.</sentence>
			<sentence num="67">Еще через год — в третий дом, все ниже и ниже, а лет через семь и дойдешь на Сенной до подвала.</sentence>
			<sentence num="68">Это еще хорошо бы. А вот беда, коль у тебя, кроме того, объявится какая болезнь, ну, там слабость груди… аль сама простудишься, али что-нибудь.</sentence>
			<sentence num="69">В такой жизни болезнь туго проходит.</sentence>
			<sentence num="70">Привяжется, так, пожалуй, и не отвяжется. Вот и помрешь. — Ну и помру, — ответила она совсем уж злобно и быстро пошевельнулась.</sentence>
			<sentence num="71">— Да ведь жалко. — Кого? — Жизни жалко.</sentence>
			<sentence num="72">Молчанье. — У тебя был жених?</sentence>
			<sentence num="73">а? — Вам на что? — Да я тебя не допытываю. Мне что.</sentence>
			<sentence num="74">Чего ты сердишься? У тебя, конечно, могли быть свои неприятности. Чего мне?</sentence>
			<sentence num="75">А так, жаль. — Кого? — Тебя жаль. — Нечего… — шепнула она чуть слышно и опять шевельнулась.</sentence>
			<sentence num="76">Меня это тотчас же подозлило.</sentence>
			<sentence num="77">Как! я так было кротко с ней, а она… — Да ты что думаешь?</sentence>
			<sentence num="78">На хорошей ты дороге, а? — Ничего я не думаю.</sentence>
			<sentence num="79">— То и худо, что не думаешь.</sentence>
			<sentence num="80">Очнись, пока время есть. А время-то есть.</sentence>
			<sentence num="81">Ты еще молода, собой хороша; могла бы полюбить, замуж пойти, счастливой быть… — Не все замужем-то счастливые, — отрезала она прежней грубой скороговоркой.</sentence>
			<sentence num="82">— Не все, конечно, — а все-таки лучше гораздо, чем здесь.</sentence>
			<sentence num="83">Не в пример лучше. А с любовью и без счастья можно прожить.</sentence>
			<sentence num="84">И в горе жизнь хороша, хорошо жить на свете, даже как бы ни жить.</sentence>
			<sentence num="85">А здесь что, кроме… смрада. Фуй!</sentence>
			<sentence num="86">Я повернулся с омерзеньем; я уже не холодно резонерствовал.</sentence>
			<sentence num="87">Я сам начинал чувствовать, что говорю, и горячился.</sentence>
			<sentence num="88">Я уже свои заветные идейки, в углу выжитые, жаждал изложить. Что-то вдруг во мне загорелось, какая-то цель «явилась».</sentence>
			<sentence num="89">— Ты не смотри на меня, что я здесь, я тебе не пример.</sentence>
			<sentence num="90">Я, может, еще тебя хуже. Я, впрочем, пьяный сюда зашел, — поспешил я все-таки оправдать себя.</sentence>
			<sentence num="91">— К тому ж мужчина женщине совсем не пример. Дело розное; я хоть и гажу себя и мараю, да зато ничей я не раб; был да пошел, и нет меня.</sentence>
			<sentence num="92">Стряхнул с себя и опять не тот.</sentence>
			<sentence num="93">А взять то, что ты с первого начала — раба.</sentence>
			<sentence num="94">Да, раба! Ты все отдаешь, всю волю. И порвать потом эти цепи захочешь, да уж нет: все крепче и крепче будут тебя опутывать.</sentence>
			<sentence num="95">Это уж такая цепь проклятая. Я ее знаю.</sentence>
			<sentence num="96">Уж о другом я и не говорю, ты и не поймешь, пожалуй, а вот скажи-ка: ведь ты, наверно, уж хозяйке должна?</sentence>
			<sentence num="97">Ну, вот видишь!</sentence>
			<sentence num="98">— прибавил я, хотя она мне не ответила, а только молча, всем существом своим слушала; вот тебе и цепь!</sentence>
			<sentence num="99">Уж никогда не откупишься. Так сделают. Все равно что черту душу… … И к тому ж я… может быть, тоже такой же несчастный, почем ты знаешь, и нарочно в грязь лезу, тоже с тоски.</sentence>
			<sentence num="100">Ведь пьют же с горя: ну, а вот я здесь — с горя.</sentence>
			<sentence num="101">Ну скажи, ну что тут хорошего: вот мы с тобой… сошлись… давеча, и слова мы во все время друг с дружкой не молвили, и ты меня, как дикая, уж потом рассматривать стала; и я тебя также.</sentence>
			<sentence num="102">Разве эдак любят? Разве эдак человек с человеком сходиться должны? Это безобразие одно, вот что!</sentence>
			<sentence num="103">— Да! — резко и поспешно она мне поддакнула.</sentence>
			<sentence num="104">Меня даже удивила поспешность этого Более всего меня игра увлекала.</sentence>
			<sentence num="105">Она повернула свою голову ближе ко мне и, показалось мне в темноте, подперлась рукой.</sentence>
			<sentence num="106">Может быть, меня рассматривала. Как жалел я, что не мог разглядеть ее глаз.</sentence>
			<sentence num="107">Я слышал ее глубокое дыханье. — Зачем ты сюда проехала? — начал я уже с некоторою властью.</sentence>
			<sentence num="108">— Так… — А ведь как хорошо в отцовском-то бы доме жить!</sentence>
			<sentence num="109">Тепло, привольно; гнездо свое.</sentence>
			<sentence num="110">— А коль того хуже?</sentence>
			<sentence num="111">«В тон надо попасть, — мелькнуло во мне, сантиментальностью-то, пожалуй, не много возьмешь».</sentence>
			<sentence num="112">Впрочем, это так только мелькнуло. Клянусь, она и в самом деле меня интересовала.</sentence>
			<sentence num="113">К тому же я был как-то расслаблен и настроен. Да и плутовство ведь так легко уживается с чувством.</sentence>
			<sentence num="114">— Кто говорит! — поспешил я ответить, — все бывает.</sentence>
			<sentence num="115">Я ведь вот уверен, что тебя кто-нибудь обидел и скорей перед тобой виноваты, чем ты перед ними.</sentence>
			<sentence num="116">Я ведь ничего из твоей истории не знаю, но такая девушка, как ты, верно, не с охоты своей сюда попадет… — Какая такая я девушка?</sentence>
			<sentence num="117">— прошептала она едва слышно; но я расслышал.</sentence>
			<sentence num="118">«Черт возьми, да я льщу.</sentence>
			<sentence num="119">Это гадко. А может, и хорошо… » Она молчала. — Видишь, Лиза, — я про себя скажу!</sentence>
			<sentence num="120">Была бы у меня семья с детства, не такой бы я был, как теперь. Я об этом часто думаю. Ведь как бы ни было в семье худо — все отец с матерью, а не враги, не чужие. Хоть в год раз любовь тебе выкажут.</sentence>
			<sentence num="121">Все-таки ты знаешь, что ты у себя.</sentence>
			<sentence num="122">Я вот без семьи вырос; оттого, верно, такой и вышел… бесчувственный.</sentence>
			<sentence num="123">Я выждал опять. «Пожалуй, и не понимает, — думал я, — да и смешно — мораль». — Если б я был отец и была б у меня своя дочь, я бы, кажется, дочь больше, чем сыновей, любил, право, — начал я сбоку, точно не об том, чтоб развлечь ее.</sentence>
			<sentence num="124">Признаюсь, я краснел. — Это зачем? — спросила она. А, стало быть, слушает!</sentence>
			<sentence num="125">— Так; не знаю, Лиза.</sentence>
			<sentence num="126">Видишь: я знал одного отца, который был строгий, суровый человек, а перед дочерью на коленках простаивал, руки-ноги ее целовал, налюбоваться не мог, право.</sentence>
			<sentence num="127">Она танцует на вечере, а он стоит пять часов на одном месте, с нее глаз не спускает. Помешался на ней; я это понимаю. Она ночью устанет — заснет, а он проснется и пойдет сонную ее целовать и крестить.</sentence>
			<sentence num="128">Сам в сюртучишке засаленном ходит, для всех скупой, а ей из последнего покупает, подарки дарит богатые, и уж радость ему, коль подарок понравится.</sentence>
			<sentence num="129">Отец всегда дочерей больше любит, чем мать.</sentence>
			<sentence num="130">Весело иной девушке дома жить!</sentence>
			<sentence num="131">А я бы, кажется, свою дочь и замуж не выдавал.</sentence>
			<sentence num="132">— Да как же? — спросила она, чуть-чуть усмехнувшись. — Ревновал бы, ей-богу. Ну, как это другого она станет целовать?</sentence>
			<sentence num="133">чужого больше отца любить? Тяжело это и вообразить.</sentence>
			<sentence num="134">Конечно, все это вздор; конечно, всякий под конец образумится.</sentence>
			<sentence num="135">Но я б, кажется, прежде чем отдать, уж одной заботой себя замучил: всех бы женихов перебраковал.</sentence>
			<sentence num="136">А кончил бы все-таки тем, что выдал бы за того, кого она сама любит. Ведь тот, кого дочь сама полюбит, всегда всех хуже отцу кажется.</sentence>
			<sentence num="137">Это уж так. Много из-за этого в семьях худа бывает.</sentence>
			<sentence num="138">— Другие-то продать рады дочь, не то что честью отдать, — проговорила она вдруг.</sentence>
			<sentence num="139">А! вон оно что! — Это, Лиза, в тех семьях проклятых, где ни бога, ни любви не бывает, — с жаром подхватил я, — а где любви не бывает, там и рассудка не бывает.</sentence>
			<sentence num="140">Такие есть семьи, правда, да я не об них говорю.</sentence>
			<sentence num="141">Ты, видно, в своей семье не видала добра, что так говоришь.</sentence>
			<sentence num="142">Подлинно несчастная ты какая-нибудь. Гм… Больше по бедности все это бывает.</sentence>
			<sentence num="143">— А у господ-то лучше, что ль? И по бедности честные люди хорошо живут. — Гм… да. Может быть.</sentence>
			<sentence num="144">Опять и то, Лиза: человек только свое горе любит считать, а счастья своего не считает.</sentence>
			<sentence num="145">А счел бы как должно, так и увидел бы, что на всякую долю его запасено.</sentence>
			<sentence num="146">Ну, а что, коли в семье все удастся, бог благословит, муж выйдет хороший, любит тебя, лелеет тебя, не отходит от тебя!</sentence>
			<sentence num="147">хорошо в той семье! Даже иной раз и с горем пополам хорошо; да и где горя нет?</sentence>
			<sentence num="148">Выйдешь, может, замуж, «Картинками, вот этими-то картинками тебя надо!</sentence>
			<sentence num="149">— подумал я про себя, хотя, ей-богу, с чувством говорил, и вдруг покраснел. — А ну если она вдруг расхохочется, куда я тогда полезу?» — Эта идея меня привела в бешенство. К концу-то речи я действительно разгорячился, и теперь самолюбие как-то страдало.</sentence>
			<sentence num="150">Молчание длилось. Я даже хотел толкнуть ее.</sentence>
			<sentence num="151">— Чтой-то вы… — начала она вдруг и остановилась. Но я уже все понял: в ее голосе уже что-то другое дрожало, не резкое, не грубое и несдающееся, как недавно, а что-то мягкое и стыдливое, до того стыдливое, что мне самому как-то вдруг перед ней стыдно стало, виновато стало.</sentence>
			<sentence num="152">— Что?</sentence>
			<sentence num="153">— спросил я с нежным любопытством. — Да вы… — Что? — Что-то вы… точно как по книге, — сказала она, и что-то как будто насмешливое вдруг опять послышалось в ее голосе.</sentence>
			<sentence num="154">Больно ущипнуло меня это замечанье. Я не того ожидал.</sentence>
			<sentence num="155">Я и не понял, что она нарочно маскировалась в насмешку, что это обыкновенная последняя уловка стыдливых и целомудренных сердцем людей, которым грубо и навязчиво лезут в душу и которые до последней минуты не сдаются от гордости и боятся перед вами высказать свое чувство.</sentence>
			<sentence num="156">Уже по робости, с которой она приступала, в несколько приемов, к своей насмешке, и наконец только решилась высказать, я бы должен был догадаться.</sentence>
			<sentence num="157">Но я не догадался, и злое чувство обхватило меня. «Постой же», — подумал я.</sentence>
		</chapter>
		<chapter num="18" name="ПО ПОВОДУ МОКРОГО СНЕГА - Глава  VII">
			<sentence num="1"> — Э, полно, Лиза, какая уж тут книга, когда мне самому гадко вчуже.</sentence>
			<sentence num="2">Да и не вчуже. У меня все это теперь в душе проснулось… Неужели, неужели тебе самой не гадко здесь?</sentence>
			<sentence num="3">Нет, видно, много значит привычка! Черт знает, что привычка может из человека сделать.</sentence>
			<sentence num="4">Да неужели ж ты серьезно думаешь, что никогда не состареешься, вечно хороша будешь и что тебя здесь веки вечные держать будут?</sentence>
			<sentence num="5">Я не говорю уж про то, что и здесь пакость… А впрочем, я вот что тебе про это скажу, про теперешнее-то твое житье: вот ты теперь хоть и молодая, пригожая, хорошая, с душой, с чувством; ну, а знаешь ли ты, что вот я, как только давеча очнулся, мне тотчас и гадко стало быть здесь с тобой!</sentence>
			<sentence num="6">Только в пьяном виде ведь и можно сюда попасть.</sentence>
			<sentence num="7">А будь ты в другом месте, живи, как добрые люди живут, так я, может быть, не то что волочился б за тобой, а просто влюбился б в тебя, рад бы взгляду был твоему, не то что слову; у ворот бы тебя подстерегал, на коленках бы перед тобой выстаивал; как на невесту б свою на тебя смотрел, да еще за честь почитал.</sentence>
			<sentence num="8">Подумать про тебя что-нибудь нечистое не осмелился бы.</sentence>
			<sentence num="9">А здесь я ведь знаю, что я только свистни, и ты, хочешь не хочешь, иди за мной, и уж не я с твоей волей спрашиваюсь, а ты с моей.</sentence>
			<sentence num="10">Последний мужик наймется в работники все-таки не всего себя закабалит, да и знает, что ему срок есть. А где твой срок?</sentence>
			<sentence num="11">Подумай только: что ты здесь отдаешь?</sentence>
			<sentence num="12">что кабалишь?</sentence>
			<sentence num="13">Душу, душу, в которой ты невластна, кабалишь вместе с телом!</sentence>
			<sentence num="14">Любовь свою на поругание всякому пьянице отдаешь!</sentence>
			<sentence num="15">Любовь!</sentence>
			<sentence num="16">— да ведь это все, да ведь это алмаз, девичье сокровище, любовь-то! Ведь чтоб заслужить эту любовь, иной готов душу положить, на смерть пойти.</sentence>
			<sentence num="17">А во что твоя любовь теперь ценится?</sentence>
			<sentence num="18">Ты вся куплена, вся целиком, и зачем уж тут любви добиваться, когда и без любви все возможно.</sentence>
			<sentence num="19">Да ведь обиды сильнее для девушки нет, понимаешь ли ты?</sentence>
			<sentence num="20">Вот, слышал я, тешат вас, дур, — позволяют вам любовников здесь иметь.</sentence>
			<sentence num="21">Да ведь это одно баловство, один обман, один смех над вами, а вы верите.</sentence>
			<sentence num="22">Что он, в самом деле, что ли, любит тебя, любовник-то?</sentence>
			<sentence num="23">Не верю.</sentence>
			<sentence num="24">Как он будет любить, коли знает, что тебя от него сейчас кликнут.</sentence>
			<sentence num="25">Пакостник он после этого!</sentence>
			<sentence num="26">Уважает ли он тебя хоть на каплю?</sentence>
			<sentence num="27">Что у тебя с ним общего?</sentence>
			<sentence num="28">Смеется он над тобой да тебя же обкрадывает — вот и вся его любовь!</sentence>
			<sentence num="29">Хорошо еще, что не бьет. А может, и бьет.</sentence>
			<sentence num="30">Спроси-ка его, коли есть такой у тебя: женится ли он на тебе?</sentence>
			<sentence num="31">Да он тебе в глаза расхохочется, если только не наплюет иль не прибьет, — а ему самому, может, всей-то цены — два сломанных гроша.</sentence>
			<sentence num="32">И за что, подумаешь, ты здесь жизнь свою погубила?</sentence>
			<sentence num="33">Что тебя кофеем поят да кормят сытно? Да ведь для чего кормят-то?</sentence>
			<sentence num="34">У другой бы, честной, в горло такой кусок не пошел, потому что знает, для чего кормят.</sentence>
			<sentence num="35">Ты здесь должна, ну и все будешь должна и до конца концов должна будешь, до тех самых пор, что тобой гости брезгать начнут.</sentence>
			<sentence num="36">А это скоро придет, не надейся на молодость. Тут ведь это все на почтовых летит. Тебя и вытолкают.</sentence>
			<sentence num="37">Да и не просто вытолкают, а задолго сначала придираться начнут, попрекать начнут, ругать начнут, — как будто не ты ей здоровье свое отдала, молодость и душу даром для нее загубила, а как будто ты-то ее и разорила, по миру пустила, обокрала.</sentence>
			<sentence num="38">И не жди поддержки: другие подруги-то твои тоже на тебя нападут, чтоб ей подслужиться, потому что здесь все в рабстве, совесть и жалость давно потеряли.</sentence>
			<sentence num="39">Исподлились, и уж гаже, подлее, обиднее этих ругательств и на земле не бывает.</sentence>
			<sentence num="40">И все-то ты здесь положишь, все, без завета, — и здоровье, и молодость, и красоту, и надежды, и в двадцать два года будешь смотреть как тридцатипятилетняя, и хорошо еще, коль не больная, моли бога за это.</sentence>
			<sentence num="41">Ведь ты теперь небось думаешь, что тебе и работы нет, гульба!</sentence>
			<sentence num="42">Да тяжелее и каторжнее работы на свете нет и никогда не бывало.</sentence>
			<sentence num="43">Одно сердце, кажется, все бы слезами изошло.</sentence>
			<sentence num="44">И ни слова не посмеешь сказать, ни полслова, когда тебя погонят отсюда, пойдешь как виноватая.</sentence>
			<sentence num="45">Перейдешь ты в другое место, потом в третье, потом еще куда-нибудь и доберешься наконец до Сенной.</sentence>
			<sentence num="46">А там уж походя бить начнут; это любезность тамошняя; там гость и приласкать, не прибив, не умеет.</sentence>
			<sentence num="47">Ты не веришь, что и ты такая же будешь?</sentence>
			<sentence num="48">Ты не веришь, что и ты такая же будешь?</sentence>
			<sentence num="49">И я бы не хотел верить, а почем ты знаешь, может быть, лет десять, восемь назад, эта же самая, с соленой-то рыбой, — приехала сюда откуда-нибудь свеженькая, как херувимчик, невинная, чистенькая; зла не знала, на каждом слове краснела.</sentence>
			<sentence num="50">Может быть, такая же, как ты, была, гордая, обидчивая, на других не похожая, королевной смотрела и сама знала, что целое счастье того ожидает, кто бы ее полюбил и кого бы она полюбила.</sentence>
			<sentence num="51">Видишь, чем кончилось?</sentence>
			<sentence num="52">И что, если в ту самую минуту, когда она колотила этой рыбой о грязные ступени, пьяная да растрепанная, что, если в ту минуту ей припомнились все ее прежние, чистые годы в отцовском доме, когда еще она в школу ходила, а соседский сын ее на дороге подстерегал, уверял, что всю жизнь ее любить будет, что судьбу свою ей положит, и когда они вместе положили любить друг друга навеки и обвенчаться, только что вырастут большие!</sentence>
			<sentence num="53">Нет, Лиза, счастье, счастье тебе, если где-нибудь там, в углу, в подвале, как давешняя, в чахотке поскорее помрешь.</sentence>
			<sentence num="54">В больницу, говоришь ты?</sentence>
			<sentence num="55">Хорошо — свезут, а если ты еще хозяйке нужна? Чахотка такая болезнь; это не горячка.</sentence>
			<sentence num="56">Тут до последней минуты человек надеется и говорит, что здоров.</sentence>
			<sentence num="57">Сам себя тешит. А хозяйке-то и выгодно.</sentence>
			<sentence num="58">Не беспокойся, это так; душу, значит, продала, а к тому же деньги должна, значит и пикнуть не смеешь.</sentence>
			<sentence num="59">А умирать будешь, все тебя бросят, все отвернутся, — потому, что с тебя тогда взять?</sentence>
			<sentence num="60">Еще тебя же попрекнут, что даром место занимаешь, не скоро помираешь.</sentence>
			<sentence num="61">Пить не допросишься, с ругательством подадут: «Когда, дескать, ты, подлячка, издохнешь; спать мешаешь стонешь, гости брезгают». Это верно; я сам подслушал такие слова.</sentence>
			<sentence num="62">Сунут тебя, издыхающую, в самый смрадный угол в подвале, — темень, сырость; что ты, лежа-то одна, тогда передумаешь?</sentence>
			<sentence num="63">Помрешь, — соберут наскоро, чужой рукой, с ворчаньем, с нетерпением, — никто-то не благословит тебя, никто-то не вздохнет по тебе, только бы поскорей тебя с плеч долой. Купят колоду, вынесут, как сегодня ту, бедную, выносили, в кабак поминать пойдут.</sentence>
			<sentence num="64">В могиле слякоть, мразь, снег мокрый, — не для тебя же церемониться? «Спущай-ка ее, Ванюха; ишь ведь „учась“ и тут верх ногами пошла, таковская.</sentence>
			<sentence num="65">Укороти веревки-то, пострел». — «Ладно и так». — «Чего ладно? Ишь на боку лежит.</sentence>
			<sentence num="66">Человек тоже был али нет?</sentence>
			<sentence num="67">Ну да ладно, засыпай».</sentence>
			<sentence num="68">И ругаться-то из-за тебя долго не захотят.</sentence>
			<sentence num="69">Засыплют поскорей мокрой синей глиной и уйдут в кабак… Тут и конец твоей памяти на земле; к другим дети на могилу ходят, отцы, мужья, а у тебя — ни слезы, ни вздоха, ни поминания, и никто-то, никто-то, никогда в целом мире не придет к тебе; имя твое исчезнет с лица земли — так, как бы совсем тебя никогда не бывало и не рождалось!</sentence>
			<sentence num="70">Грязь да болото, хоть стучи себе там по ночам, когда мертвецы встают, в гробовую крышу: «Пустите, добрые люди, на свет пожить!</sentence>
			<sentence num="71">Я жила — жизни не видала, моя жизнь на обтирку пошла; ее в кабаке на Сенной пропили; пустите, добрые люди, еще раз на свете пожить!..» Я вошел в пафос до того, что у меня самого горловая спазма приготовлялась, и… вдруг я остановился, приподнялся в испуге и, наклонив боязливо голову, с бьющимся сердцем начал прислушиваться.</sentence>
			<sentence num="72">Было от чего и смутиться.</sentence>
			<sentence num="73">Давно уже предчувствовал я, что перевернул всю ее душу и разбил ее сердце, и, чем больше я удостоверялся в том, тем больше желал поскорее и как можно сильнее достигнуть цели.</sentence>
			<sentence num="74">Игра, игра увлекла меня; впрочем, не одна игра… Я знал, что говорю туго, выделанно, даже книжно, одним словом, я иначе и не умел, как «точно по книжке».</sentence>
			<sentence num="75">Но это не смущало меня; я ведь знал, предчувствовал, что меня поймут и что самая эта книжность может еще больше подспорить делу.</sentence>
			<sentence num="76">Но теперь, достигнув эффекта, я вдруг струсил. Нет, никогда, никогда еще я не был свидетелем такого отчаяния!</sentence>
			<sentence num="77">Она лежала ничком, крепко уткнув лицо в подушку и обхватив ее обеими руками.</sentence>
			<sentence num="78">Ей разрывало грудь. Все молодое тело ее вздрагивало, как в судорогах. Спершиеся в груди рыдания теснили, рвали ее и вдруг воплями, криками вырывались наружу. Тогда еще сильнее приникала она к подушке: ей не хотелось, чтобы кто-нибудь здесь, хоть одна живая душа узнала про ее терзание и слезы.</sentence>
			<sentence num="79">Она кусала подушку, прокусила руку свою в кровь (я видел это потом) или, вцепившись пальцами в свои распутавшиеся косы, так и замирала в усилии, сдерживая дыхание и стискивая зубы.</sentence>
			<sentence num="80">Я было начал что-то говорить ей, просить ее успокоиться, но почувствовал, что не смею, и вдруг сам, весь в каком-то ознобе, почти в ужасе, бросился ощупью, кое-как наскоро сбираться в дорогу.</sentence>
			<sentence num="81">Было темно: как ни старался я, но не мог кончить скоро.</sentence>
			<sentence num="82">Вдруг я ощупал коробку спичек и подсвечник с цельной непочатой свечой.</sentence>
			<sentence num="83">Только лишь свет озарил комнату, Лиза вдруг вскочила, села и с каким-то искривленным лицом, с полусумасшедшей улыбкой, почти бессмысленно посмотрела на меня.</sentence>
			<sentence num="84">Я сел подле нее и взял ее руки; она опомнилась, бросилась ко мне, хотела было обхватить меня, но не посмела и тихо наклонила передо мной голову.</sentence>
			<sentence num="85">— Лиза, друг мой, я напрасно… ты прости меня, — начал было я, — но она сжала в своих пальцах мои руки с такою силою, что я догадался, что не то говорю, и перестал.</sentence>
			<sentence num="86">— Вот мой адрес, Лиза, приходи ко мне. — Приду… — прошептала она решительно, все еще не подымая своей головы.</sentence>
			<sentence num="87">— А теперь я уйду, прощай… до свидания. Я встал, встала и она и вдруг вся закраснелась, вздрогнула, схватила лежавший на стуле платок и набросила себе на плечи до самого подбородка.</sentence>
			<sentence num="88">Сделав это, она опять как-то болезненно улыбнулась, покраснела и странно поглядела на меня.</sentence>
			<sentence num="89">Мне было больно; я спешил уйти, стушеваться.</sentence>
			<sentence num="90">— Подождите, — сказала она вдруг, уже в сенях у самых дверей, останавливая меня рукою за шинель, поставила впопыхах свечу и убежала, — видно, вспомнила про что-то или хотела мне принести показать.</sentence>
			<sentence num="91">Убегая, она вся покраснела, глаза ее блестели, на губах показалась улыбка, — что бы такое?</sentence>
			<sentence num="92">Я поневоле дождался; она воротилась через минуту, со взглядом, как будто бросившим прощения за что-то.</sentence>
			<sentence num="93">Вообще это уже было не то лицо, не тот взгляд, как давеча, — угрюмый, недоверчивый и упорный.</sentence>
			<sentence num="94">Взгляд теперь ее был просящий, мягкий, а вместе с тем доверчивый, ласковый, робкий.</sentence>
			<sentence num="95">Так смотрят дети на тех, кого очень любят и у кого чего-нибудь просят.</sentence>
			<sentence num="96">Глаза у ней были светло-карие, прекрасные глаза, живые, умевшие отразить в себе и любовь, и угрюмую ненависть.</sentence>
			<sentence num="97">Не объясняя мне ничего, — как будто я, как какое-нибудь высшее существо, должен был знать все без объяснений, — она протянула мне бумажку.</sentence>
			<sentence num="98">Все лицо ее так и просияло в это мгновение самым наивным, почти детским торжеством.</sentence>
			<sentence num="99">Я развернул.</sentence>
			<sentence num="100">Это было письмо к ней от какого-то медицинского студента или в этом роде, — очень высокопарное, цветистое, но чрезвычайно почтительное объяснение в любви.</sentence>
			<sentence num="101">Не припомню теперь выражений, но помню очень хорошо, что сквозь высокий слог проглядывало истинное чувство, которого не подделаешь.</sentence>
			<sentence num="102">Когда я дочитал, то встретил горячий, любопытный и детски-нетерпеливый взгляд ее на себе.</sentence>
			<sentence num="103">Она приковалась глазами к моему лицу и в нетерпении ждала — что я скажу?</sentence>
			<sentence num="104">В нескольких словах, наскоро, но как-то радостно и как будто гордясь, она объяснила мне, что была где-то на танцевальном вечере, в семейном доме, у одних «очень, очень хороших людей, Она как-то стыдливо опустила свои сверкавшие глаза, когда кончила рассказывать. Бедненькая, она хранила письмо этого студента как драгоценность и сбегала за этой единственной своей драгоценностью, не желая, чтоб я ушел, не узнав о том, что и ее любят честно и искренно, что и с ней говорят почтительно.</sentence>
			<sentence num="105">Наверно, этому письму так и суждено было пролежать в шкатулке без последствий. Но все равно; я уверен, что она всю жизнь его хранила бы как драгоценность, как гордость свою и свое оправдание, и вот теперь сама в такую минуту вспомнила и принесла это письмо, чтоб наивно погордиться передо мной, восстановить себя в моих глазах, чтоб и я видел, чтоб и я похвалил.</sentence>
			<sentence num="106">Я ничего не сказал, пожал ей руку и вышел. Мне так хотелось уйти… Я прошел всю дорогу пешком, несмотря на то, что мокрый снег все еще валил хлопьями. Я был измучен, раздавлен, в недоумении.</sentence>
			<sentence num="107">Но истина уже сверкала из-за недоумения. Гадкая истина!</sentence>
		</chapter>
		<chapter num="19" name="ПО ПОВОДУ МОКРОГО СНЕГА - Глава  VIII">
			<sentence num="1"> Я, впрочем, не скоро согласился признать эту истину.</sentence>
			<sentence num="2">Проснувшись наутро после нескольких часов глубокого, свинцового сна и тотчас же сообразив весь вчерашний день, я даже изумился моей вчерашней Прежде всего надо было немедленно отдать вчерашний долг Симонову.</sentence>
			<sentence num="3">Я решился на отчаянное средство: занять целых пятнадцать рублей у Антона Антоновича.</sentence>
			<sentence num="4">Как нарочно, он был в это утро в прекраснейшем расположении духа и тотчас же выдал, по первой просьбе.</sentence>
			<sentence num="5">Я так этому обрадовался, что, подписывая расписку, с каким-то ухарским видом, небрежно сообщил ему, что вчера «покутили с приятелями в Hôtel de Paris; провожали товарища, даже, можно сказать, друга детства, и, знаете, кутила он большой, избалован, — ну, разумеется, хорошей фамилии, значительное состояние, блестящая карьера, остроумен, мил, интригует с этими дамами, понимаете: выпили лишних „полдюжины“ и… » И ведь ничего; произносилось все это очень легко, развязно и самодовольно.</sentence>
			<sentence num="6">Придя домой, я немедленно написал Симонову.</sentence>
			<sentence num="7">До сих пор любуюсь, вспоминая истинно джентльменский, добродушный, открытый тон моего письма.</sentence>
			<sentence num="8">Ловко и благородно, а, главное, совершенно без лишних слов, я обвинил себя во всем.</sentence>
			<sentence num="9">Оправдывался я, «если только позволительно мне еще оправдываться», тем, что, по совершенной непривычке к вину, опьянел с первой рюмки, которую (будто бы) выпил еще до них, когда поджидал их в Hôtel de Paris с пяти до шести часов.</sentence>
			<sentence num="10">Извинения просил я преимущественно у Симонова; его же просил передать мои объяснения и всем другим, особенно Зверкову, которого, «помнится мне, как сквозь сон», я, кажется, оскорбил.</sentence>
			<sentence num="11">Я прибавлял, что и сам бы ко всем поехал, да голова болит, а пуще всего — совестно.</sentence>
			<sentence num="12">Особенно доволен остался я этой «некоторой легкостью», даже чуть не небрежностию (впрочем, совершенно приличною), которая вдруг отразилась в моем пере и лучше всех возможных резонов, сразу, давала им понять, что я смотрю «на всю эту вчерашнюю гадость» довольно независимо; совсем-таки, вовсе-таки не убит наповал, как вы, господа, вероятно, думаете, а напротив, смотрю так, как следует смотреть на это спокойно уважающему себя джентльмену.</sentence>
			<sentence num="13">Быль, дескать, молодцу не укор. — Даже ведь какая-то игривость маркизская? — любовался я, перечитывая записку.</sentence>
			<sentence num="14">— А все оттого, что развитой и образованный человек!</sentence>
			<sentence num="15">Другие бы на моем месте не знали, как и выпутаться, а я вот вывернулся и кучу себе вновь, и все потому, что «образованный и развитой человек нашего времени». Да и впрямь, пожалуй, это все от вина вчера произошло.</sentence>
			<sentence num="16">Гм… ну нет, не от вина.</sentence>
			<sentence num="17">Водки-то я вовсе не пил, от пяти-то до шести часов, когда их поджидал.</sentence>
			<sentence num="18">Солгал Симонову; солгал бессовестно; да и теперь не совестно… А впрочем, наплевать!</sentence>
			<sentence num="19">Главное то, что отделался.</sentence>
			<sentence num="20">Я вложил в письмо шесть рублей, запечатал и упросил Аполлона снести к Симонову.</sentence>
			<sentence num="21">Узнав, что в письме деньги, Аполлон стал почтительнее и согласился сходить.</sentence>
			<sentence num="22">К вечеру я вышел пройтись.</sentence>
			<sentence num="23">Голова у меня еще болела и кружилась со вчерашнего.</sentence>
			<sentence num="24">Но чем более наступал вечер и чем гуще становились сумерки, тем более менялись и путались мои впечатления, а за ними и мысли.</sentence>
			<sentence num="25">Что-то не умирало во мне внутри, в глубине сердца и совести, не хотело умереть и сказывалось жгучей тоской.</sentence>
			<sentence num="26">Толкался я больше по самым людным, промышленным улицам, по Мещанским, по Садовой, у Юсупова сада.</sentence>
			<sentence num="27">Особенно любил я всегда прохаживаться по этим улицам в сумерки, именно когда там густеет толпа всякого прохожего, промышленного и ремесленного люду, с озабоченными до злости лицами, расходящаяся по домам с дневных заработков.</sentence>
			<sentence num="28">Нравилась мне именно эта грошовая суетня, эта наглая прозаичность. В этот раз вся эта уличная толкотня еще больше меня раздражала. Я никак не мог с собой справиться, концов найти.</sentence>
			<sentence num="29">Что-то подымалось, подымалось в душе беспрерывно, с болью, и не хотело угомониться.</sentence>
			<sentence num="30">Совсем расстроенный я воротился домой.</sentence>
			<sentence num="31">Точно как будто на душе моей лежало какое-то преступление. Мучила меня постоянно мысль, что придет Лиза.</sentence>
			<sentence num="32">Обо всем другом я к вечеру уже совсем успел забыть, рукой махнул и все еще совершенно оставался доволен моим письмом к Симонову.</sentence>
			<sentence num="33">Но тут я как-то уж не был доволен.</sentence>
			<sentence num="34">Точно как будто я одной Лизой и мучился.</sentence>
			<sentence num="35">«Что, если она придет? — думал я беспрерывно. — Ну что ж, ничего, пусть и придет.</sentence>
			<sentence num="36">Гм.</sentence>
			<sentence num="37">Скверно уж одно то, что она увидит, например, как я живу.</sentence>
			<sentence num="38">Вчера я таким перед ней показался… героем… а теперь, гм!</sentence>
			<sentence num="39">Это, впрочем, скверно, что я так опустился. Просто нищета в квартире.</sentence>
			<sentence num="40">И я решился вчера ехать в таком платье обедать!</sentence>
			<sentence num="41">А клеенчатый диван-то мой, из которого мочалка торчит!</sentence>
			<sentence num="42">А халат-то мой, которым нельзя закрыться! Какие клочья… И она это все увидит; и Аполлона увидит.</sentence>
			<sentence num="43">Эта скотина, наверно, ее оскорбит.</sentence>
			<sentence num="44">Он придерется к ней, чтоб мне сделать грубость.</sentence>
			<sentence num="45">А я уж, разумеется, по обычаю, струшу, семенить перед ней начну, закрываться полами халата, улыбаться начну, лгать начну. У, скверность!</sentence>
			<sentence num="46">Да и не в этом главная-то скверность!</sentence>
			<sentence num="47">Тут есть что-то главнее, гаже, подлее!</sentence>
			<sentence num="48">да, подлее!</sentence>
			<sentence num="49">И опять, опять надевать эту бесчестную лживую маску!..» Дойдя до этой мысли, я так и вспыхнул: «Для чего бесчестную?</sentence>
			<sentence num="50">Какую бесчестную? Я говорил вчера искренно.</sentence>
			<sentence num="51">Я помню, во мне тоже было настоящее чувство.</sentence>
			<sentence num="52">Я именно хотел вызвать в ней благородные чувства… если она поплакала, то это хорошо, это благотворно подействует… » Но все-таки я никак не мог успокоиться.</sentence>
			<sentence num="53">Весь этот вечер, уже когда я и домой воротился, уже после девяти часов, когда, по расчету, никак не могла прийти Лиза, мне все-таки она мерещилась и, главное, вспоминалась все в одном и том же положении.</sentence>
			<sentence num="54">Именно один момент из всего вчерашнего мне особенно ярко представлялся: это когда я осветил спичкой комнату и увидал ее бледное, искривленное лицо, с мученическим взглядом.</sentence>
			<sentence num="55">И какая жалкая, какая неестественная, какая искривленная улыбка у ней была в ту минуту!</sentence>
			<sentence num="56">Но я еще не знал тогда, что и через пятнадцать лет я все-таки буду представлять себе Лизу именно с этой жалкой, искривленной, ненужной улыбкой, которая у ней была в ту минуту.</sentence>
			<sentence num="57">На другой день я уже опять готов был считать все это вздором, развозившимися нервами, а главное — преувеличением.</sentence>
			<sentence num="58">Я всегда сознавал эту мою слабую струнку и иногда очень боялся ее: «Все-то я преувеличиваю, тем и хромаю», — повторял я себе ежечасно.</sentence>
			<sentence num="59">Но, впрочем, «впрочем, все-таки Лиза, пожалуй, придет» — вот припев, которым заключались все мои тогдашние рассуждения.</sentence>
			<sentence num="60">До того я беспокоился, что приходил иногда в бешенство. «Придет! непременно придет! — восклицал я, бегая по комнате, — не сегодня, так завтра придет, а уж отыщет!</sentence>
			<sentence num="61">И таков проклятый романтизм всех этих «И как мало, мало, — думал я мимоходом, — нужно было слов, как мало нужно было идиллии (да и идиллии-то еще напускной, книжной, сочиненной), чтоб тотчас же и повернуть всю человеческую душу по-своему.</sentence>
			<sentence num="62">То-то девственность-то! То-то свежесть-то почвы!» Иногда мне приходила мысль самому съездить к ней, «рассказать ей все» и упросить ее не приходить ко мне.</sentence>
			<sentence num="63">Но тут, при этой мысли, во мне подымалась такая злоба, что, кажется, я бы так и раздавил эту «проклятую» Лизу, если б она возле меня вдруг случилась, оскорбил бы ее, оплевал бы, выгнал бы, ударил бы!</sentence>
			<sentence num="64">Прошел, однако ж, день, другой, третий — она не приходила, и я начинал успокоиваться.</sentence>
			<sentence num="65">Особенно ободрялся и разгуливался я после девяти часов, даже начинал иногда мечтать и довольно сладко: «Я, например, спасаю Лизу, именно тем, что она ко мне ходит, а я ей говорю… Я ее развиваю, образовываю.</sentence>
			<sentence num="66">Я, наконец, замечаю, что она меня любит, страстно любит.</sentence>
			<sentence num="67">Я прикидываюсь, что не понимаю (не знаю, впрочем, для чего прикидываюсь; так, для красы, вероятно).</sentence>
			<sentence num="68">Наконец она, вся смущенная, прекрасная, дрожа и рыдая, бросается к ногам моим и говорит, что я ее спаситель и что она меня любит больше всего на свете.</sentence>
			<sentence num="69">Я изумляюсь, но… „Лиза, — говорю я, — неужели ж ты думаешь, что я не заметил твоей любви?</sentence>
			<sentence num="70">Я видел все, я угадал, но я не смел посягать на твое сердце первый, потому что имел на тебя влияние и боялся, что ты, из благодарности, нарочно заставишь себя отвечать на любовь мою, сама насильно вызовешь в себе чувство, которого, может быть, нет, а я этого не хотел, потому что это… деспотизм… Это неделикатно (ну, одним словом, я тут зарапортовывался в какой-нибудь такой европейской, жорж-зандовской, неизъяснимо благородной тонкости… ).</sentence>
			<sentence num="71">Но теперь, теперь — ты моя, ты мое созданье, ты чиста, прекрасна, ты — прекрасная жена моя.</sentence>
			<sentence num="72">Затем мы начинаем жить-поживать, едем за границу и т. д., и т. д.».</sentence>
			<sentence num="73">Одним словом, самому подло становилось, и я кончал тем, что дразнил себя языком.</sentence>
			<sentence num="74">— Их ведь, кажется, гулять-то не очень пускают, тем более вечером (мне почему-то непременно казалось, что она должна прийти вечером и именно в семь часов).</sentence>
			<sentence num="75">А впрочем, она сказала, что еще не совсем там закабалилась, на особых правах состоит; значит, гм!</sentence>
			<sentence num="76">Черт возьми, придет, непременно придет!» Хорошо еще, что развлекал меня в это время Аполлон своими грубостями.</sentence>
			<sentence num="77">Из терпенья последнего выводил!</sentence>
			<sentence num="78">Это была язва моя, бич, посланный на меня провиденьем.</sentence>
			<sentence num="79">Мы с ним пикировались постоянно, несколько лет сряду, и я его ненавидел.</sentence>
			<sentence num="80">Никого в жизни я еще, кажется, так не ненавидел, как его, особенно в иные минуты.</sentence>
			<sentence num="81">Человек он был пожилой, важный, занимавшийся отчасти портняжеством.</sentence>
			<sentence num="82">Но неизвестно почему, он презирал меня, даже сверх всякой меры, и смотрел на меня нестерпимо свысока.</sentence>
			<sentence num="83">Впрочем, он на всех смотрел свысока.</sentence>
			<sentence num="84">Взглянуть только на эту белобрысую, гладко причесанную голову, на этот кок, который он взбивал себе на лбу и подмасливал постным маслом, на этот солидный рот, всегда сложенный ижицей, Задержать, например, его жалованье хоть два, хоть три дня было невозможно.</sentence>
			<sentence num="85">Он бы такую завел историю, что я бы не знал, куда и деваться. Но в эти дни я до того был на всех озлоблен, что решился, почему-то и для чего-то, наказать Аполлона и не выдавать ему еще две недели жалованья.</sentence>
			<sentence num="86">Я давно уж, года два, собирался это сделать — единственно чтоб доказать ему, что он не смеет так уж важничать надо мной и что если я захочу, то всегда могу не выдать ему жалованья.</sentence>
			<sentence num="87">Я положил не говорить ему об этом и даже нарочно молчать, чтоб победить его гордость и заставить его самого, первого, заговорить о жалованье.</sentence>
			<sentence num="88">Тогда я выну все семь рублей из ящика, покажу ему, что они у меня есть и нарочно отложены, но что я «не хочу, не хочу, просто не хочу выдать ему жалованье, не хочу, потому что так хочу», потому что на это «моя воля господская», потому что он непочтителен, потому что он грубиян; но что если он попросит почтительно, то я, пожалуй, смягчусь и дам; не то еще две недели прождет, три прождет, целый месяц прождет… Но как я ни был зол, а все-таки он победил.</sentence>
			<sentence num="89">Я и четырех дней не выдержал.</sentence>
			<sentence num="90">Он начал с того, с чего всегда начинал в подобных случаях, потому что подобные случаи уже бывали, пробовались (и, замечу, я знал все это заранее, я знал наизусть его подлую тактику), именно: он начинал с того, что устремит, бывало, на меня чрезвычайно строгий взгляд, не спускает его несколько минут сряду, особенно встречая меня или провожая из дому.</sentence>
			<sentence num="91">Если, например, я выдерживал и делал вид, что не замечаю этих взглядов, он, по-прежнему молча, приступал к дальнейшим истязаниям.</sentence>
			<sentence num="92">Вдруг, бывало, ни с того ни с сего, войдет тихо и плавно в мою комнату, когда я хожу или читаю, остановится у дверей, заложит одну руку за спину, отставит ногу и устремит на меня свой взгляд, уж не то что строгий, а совсем презрительный.</sentence>
			<sentence num="93">Если я вдруг спрошу его, что ему надо? — он не ответит ничего, продолжает смотреть на меня в упор еще несколько секунд, потом, как-то особенно сжав губы, с многозначительным видом, медленно повернется на месте и медленно уйдет в свою комнату.</sentence>
			<sentence num="94">Часа через два вдруг опять выйдет и опять так же передо мной появится.</sentence>
			<sentence num="95">Случалось, что я, в бешенстве, уж и не спрашивал его: чего ему надо?</sentence>
			<sentence num="96">а просто сам резко и повелительно подымал голову и тоже начинал смотреть на него в упор. Так смотрим мы, бывало, друг на друга минуты две; наконец он повернется, медленно и важно, и уйдет опять на два часа.</sentence>
			<sentence num="97">Если я и этим все еще не вразумлялся и продолжал бунтоваться, то он вдруг начнет вздыхать, на меня глядя, вздыхать долго, глубоко, точно измеряя одним этим вздохом всю глубину моего нравственного падения, и, разумеется, кончалось наконец тем, что он одолевал вполне: я бесился, кричал, но то, об чем дело шло, все-таки принуждаем был исполнить.</sentence>
			<sentence num="98">В этот же раз едва только начались обыкновенные маневры «строгих взглядов», как я тотчас же вышел из себя и в бешенстве на него накинулся. Слишком уж я был и без того раздражен. — Стой! — закричал я в исступлении, когда он медленно и молча повертывался, с одной рукой за спиной, чтоб уйти в свою комнату, — стой!</sentence>
			<sentence num="99">воротись, воротись, говорю я тебе!</sentence>
			<sentence num="100">— и, должно быть, я так неестественно рявкнул, что он повернулся и даже с некоторым удивлением стал меня разглядывать.</sentence>
			<sentence num="101">Впрочем, продолжал не говорить ни слова, а это-то меня и бесило. — Как ты смеешь входить ко мне без спросу и так глядеть на меня?</sentence>
			<sentence num="102">Отвечай! Но посмотрев на меня спокойно с полминуты, он снова начал повертываться. — Стой!</sentence>
			<sentence num="103">— заревел я, подбегая к нему, — ни с места! Так. Отвечай теперь: чего ты входил смотреть? — Если таперича вам есть что мне приказать, то мое дело исполнить, — отвечал он, опять-таки помолчав, тихо и размеренно сюсюкая, подняв брови и спокойно перегнув голову с одного плеча на другое, — и все это с ужасающим спокойствием.</sentence>
			<sentence num="104">— Не об этом, не об этом я тебя спрашиваю, палач! — закричал я, трясясь от злобы. — Я скажу тебе, палач, сам, для чего ты приходишь сюда: ты видишь, что я не выдаю тебе жалованья, сам не хочешь, по гордости, поклониться — попросить, и для того приходишь с своими глупыми взглядами меня наказывать, мучить, и не подозр-р-реваешь ты, палач, как это глупо, глупо, глупо, глупо, глупо!</sentence>
			<sentence num="105">Он было молча опять стал повертываться, но я ухватил его. — Слушай, — кричал я ему.</sentence>
			<sentence num="106">— Вот деньги, видишь; вот они! (я вынул их из столика) все семь рублей, но ты их не получишь, не па-алучишь до тех самых пор, пока не придешь почтительно, с повинной головой, просить у меня прощения.</sentence>
			<sentence num="107">Слышал! — Быть того не может! — отвечал он с какою-то неестественною самоуверенностью. — Будет!</sentence>
			<sentence num="108">— кричал я, — даю тебе честное слово мое, будет! — И не в чем мне у вас прощения просить, — продолжал он, как бы совсем не замечая моих криков, — потому вы же обозвали меня «палачом», на чем я с вас могу в квартале всегда за обиду просить. — Иди! Проси!</sentence>
			<sentence num="109">— заревел я, — иди сейчас, сию минуту, сию секунду! А ты все-таки палач! палач! палач!</sentence>
			<sentence num="110">— Но он только посмотрел на меня, затем повернулся и, уже не слушая призывных криков моих, плавно пошел к себе, не оборачиваясь.</sentence>
			<sentence num="111">«Если б не Лиза, не было б ничего этого!» — решил я про себя.</sentence>
			<sentence num="112">Затем, постояв с минуту, важно и торжественно, но с медленно и сильно бьющимся сердцем, я отправился сам к нему за ширмы.</sentence>
			<sentence num="113">— Аполлон! — сказал я тихо и с расстановкой, но задыхаясь, — сходи тотчас же и нимало не медля за квартальным надзирателем!</sentence>
			<sentence num="114">Он было уж уселся тем временем за своим столом, надел очки и взял что-то шить.</sentence>
			<sentence num="115">Но, услышав мое приказанье, вдруг фыркнул со смеху. — Сейчас, сию минуту иди! — иди, или ты и не воображаешь, что будет! — Подлинно вы не в своем уме, — заметил он, даже не подняв головы, так же медленно сюсюкая и продолжая вдевать нитку.</sentence>
			<sentence num="116">— И где это видано, чтоб человек сам против себя за начальством ходил?</sentence>
			<sentence num="117">А касательно страху, — напрасно только надсажаетесь, потому — ничего не будет. — Иди! — визжал я, хватая его за плечо. Я чувствовал, что сейчас ударю его.</sentence>
			<sentence num="118">Но я и не слыхал, как в это мгновение вдруг дверь из сеней тихо и медленно отворилась и какая-то фигура вошла, остановилась и с недоумением начала нас разглядывать.</sentence>
			<sentence num="119">Я взглянул, обмер со стыда и бросился в свою комнату.</sentence>
			<sentence num="120">Там, схватив себя обеими руками за волосы, я прислонился головой к стене и замер в этом положении. Минуты через две послышались медленные шаги Аполлона.</sentence>
			<sentence num="121">— Там какая-то вас спрашивает, — сказал он, особенно строго смотря на меня, потом посторонился и пропустил — Лизу. Он не хотел уходить и насмешливо нас рассматривал.</sentence>
			<sentence num="122">— Ступай! ступай!</sentence>
			<sentence num="123">— командовал я ему потерявшись. В эту минуту мои часы принатужились, прошипели и пробили семь.</sentence>
		</chapter>
		<chapter num="20" name="ПО ПОВОДУ МОКРОГО СНЕГА - Глава  IX">
			<sentence num="1"> Я стоял перед ней убитый, ошельмованный, омерзительно сконфуженный и, кажется, улыбался, всеми силами стараясь запахнуться полами моего лохматого, ватного халатишки, ну точь-в-точь, как еще недавно, в упадке духа, представлял себе.</sentence>
			<sentence num="2">Аполлон, постояв над нами минуты две, ушел, но мне было не легче. Хуже всего, что и она тоже вдруг сконфузилась, до того, что я даже и не ожидал.</sentence>
			<sentence num="3">На меня глядя, разумеется.</sentence>
			<sentence num="4">— Садись, — сказал я машинально и придвинул ей стул возле стола, сам же сел на диван.</sentence>
			<sentence num="5">Она тотчас же и послушно уселась, смотря на меня во все глаза и, очевидно, чего-то сейчас от меня ожидая.</sentence>
			<sentence num="6">Эта-то наивность ожидания и привела меня в бешенство, но я сдержал себя.</sentence>
			<sentence num="7">Тут-то бы и стараться ничего не замечать, как будто все по-обыкновенному, а она… И я смутно почувствовал, что она дорого мне за все это заплатит.</sentence>
			<sentence num="8">— Ты меня застала в странном положении, Лиза, — начал я, заикаясь и зная, что именно так-то и не надо начинать.</sentence>
			<sentence num="9">— Нет, нет, не думай чего-нибудь! — вскричал я, увидев, что она вдруг покраснела, — я не стыжусь моей бедности… Напротив, я гордо смотрю на мою бедность.</sentence>
			<sentence num="10">Я беден, но благороден… Можно быть бедным и благородным, — бормотал я.</sentence>
			<sentence num="11">— Впрочем… хочешь чаю?</sentence>
			<sentence num="12">— Нет… — начала было она. — Подожди!</sentence>
			<sentence num="13">Я вскочил и побежал к Аполлону.</sentence>
			<sentence num="14">Надо же было куда-нибудь провалиться.</sentence>
			<sentence num="15">— Аполлон, — зашептал я лихорадочной скороговоркой, бросая перед ним семь рублей, остававшиеся все время в моем кулаке, — вот твое жалованье; видишь, я выдаю; но зато ты должен спасти меня: немедленно принеси из трактира чаю и десять сухарей.</sentence>
			<sentence num="16">Если ты не захочешь пойти, то ты сделаешь несчастным человека!</sentence>
			<sentence num="17">Ты не знаешь, какая это женщина… Это — все!</sentence>
			<sentence num="18">Ты, может быть, что-нибудь думаешь… Но ты не знаешь, какая это женщина!..</sentence>
			<sentence num="19">Аполлон, уже усевшийся за работу и уже надевший опять очки, сначала, не покидая иглы, молча накосился на деньги; потом, не обращая на меня никакого внимания и не отвечая мне ничего, продолжал возиться с ниткой, которую все еще вдевал. Я ждал минуты три, стоя перед ним, с сложенными a la Napoleon руками. Виски мои были смочены потом; сам я был бледен, я чувствовал это.</sentence>
			<sentence num="20">Но, слава богу, верно ему стало жалко, смотря на меня.</sentence>
			<sentence num="21">Кончив с своей ниткой, он медленно привстал с места, медленно отодвинул стул, медленно снял очки, медленно пересчитал деньги и наконец, спросив меня через плечо: взять ли полную порцию?</sentence>
			<sentence num="22">медленно вышел из комнаты. Когда я возвращался к Лизе, мне пришло на ум дорогой: не убежать ли так, как есть, в халатишке, куда глаза глядят, а там будь что будет. Я уселся опять. Она смотрела на меня с беспокойством.</sentence>
			<sentence num="23">Несколько минут мы молчали. — Я убью его! — вскричал я вдруг, крепко хлопнув по столу кулаком, так что чернила плеснули из чернильницы. — Ах, что вы это!</sentence>
			<sentence num="24">— вскричала она, вздрогнув.</sentence>
			<sentence num="25">— Я убью его, убью его!</sentence>
			<sentence num="26">— визжал я, стуча по столу, совершенно в исступлении и совершенно понимая в то же время, как это глупо быть в таком исступлении.</sentence>
			<sentence num="27">— Ты не знаешь, Лиза, что такое этот палач для меня.</sentence>
			<sentence num="28">Он мой палач… Он пошел теперь за сухарями; он… И вдруг я разразился слезами.</sentence>
			<sentence num="29">Это был припадок. Как мне стыдно-то было между всхлипываний; но я уж их не мог удержать.</sentence>
			<sentence num="30">Она испугалась. — Что с вами!</sentence>
			<sentence num="31">что это с вами! — вскрикивала она, суетясь около меня. — Воды, подай мне воды, вон там!</sentence>
			<sentence num="32">— бормотал я слабым голосом, сознавая, впрочем, про себя, что я очень бы мог обойтись без воды и не бормотать слабым голосом.</sentence>
			<sentence num="33">Но я, что называется, Она подала мне воды, смотря на меня как потерянная.</sentence>
			<sentence num="34">В эту минуту Аполлон внес чай. Мне вдруг показалось, что этот обыкновенный и прозаический чай ужасно неприличен и мизерен после всего, что было, и я покраснел. Лиза смотрела на Аполлона даже с испугом.</sentence>
			<sentence num="35">Он вышел, не взглянув на нас. — Лиза, ты презираешь меня? — сказал я, смотря на нее в упор, дрожа от нетерпения узнать, что она думает.</sentence>
			<sentence num="36">Она сконфузилась и не сумела ничего ответить. — Пей чай!</sentence>
			<sentence num="37">— проговорил я злобно. Я злился на себя, но, разумеется, достаться должно было ей.</sentence>
			<sentence num="38">Страшная злоба против нее закипела вдруг в моем сердце; так бы и убил ее, кажется. Чтоб отмстить ей, я поклялся мысленно не говорить с ней во все время ни одного слова.</sentence>
			<sentence num="39">«Она же всему причиною», — думал я. Молчание наше продолжалось уже минут пять.</sentence>
			<sentence num="40">Чай стоял на столе; мы до него не дотрогивались: я до того дошел, что нарочно не хотел начинать пить, чтоб этим отяготить ее еще больше; ей же самой начинать было неловко.</sentence>
			<sentence num="41">Несколько раз она с грустным недоумением взглянула на меня.</sentence>
			<sentence num="42">Я упорно молчал. Главный мученик был, конечно, я сам, потому что вполне сознавал всю омерзительную низость моей злобной глупости, и в то же время никак не мог удержать себя.</sentence>
			<sentence num="43">— Я оттуда… хочу… совсем выйти, — начала было она, чтобы как-нибудь прервать молчанье, но, бедная!</sentence>
			<sentence num="44">именно об этом-то и не надо было начинать говорить в такую и без того глупую минуту, такому, и без того глупому, как я, человеку.</sentence>
			<sentence num="45">Даже мое сердце заныло от жалости на ее неумелость и ненужную прямоту.</sentence>
			<sentence num="46">Но что-то безобразное подавило во мне тотчас же всю жалость; даже еще подзадорило меня еще более: пропадай все на свете! Прошло еще пять минут.</sentence>
			<sentence num="47">— Не помешала ли я вам? — начала она робко, чуть слышно, и стала вставать.</sentence>
			<sentence num="48">Но как только я увидал эту первую вспышку оскорбленного достоинства, я так и задрожал от злости и тотчас же прорвался.</sentence>
			<sentence num="49">— Для чего ты ко мне пришла, скажи ты мне, пожалуйста? — начал я, задыхаясь и даже не соображаясь с логическим порядком в моих словах. Мне хотелось все разом высказать, залпом; я даже не заботился, с чего начинать. — Зачем ты пришла?</sentence>
			<sentence num="50">Отвечай! Отвечай! — вскрикивал я, едва помня себя. — Я тебе скажу, матушка, зачем ты пришла.</sentence>
			<sentence num="51">Ты пришла потому, что я тебе тогда Я знал, что она, может быть, запутается и не поймет подробностей; но я знал тоже, что она отлично хорошо поймет сущность.</sentence>
			<sentence num="52">Так и случилось. Она побледнела, как платок, хотела что-то проговорить, губы ее болезненно искривились; но как будто ее топором подсекли, упала на стул.</sentence>
			<sentence num="53">И все время потом она слушала меня, раскрыв рот, открыв глаза и дрожа от ужасного страха. Цинизм, цинизм моих слов придавил ее… — Спасать!</sentence>
			<sentence num="54">— продолжал я, вскочив со стула и бегая перед ней взад и вперед по комнате, — от чего спасать! Да я, может, сам тебя хуже.</sentence>
			<sentence num="55">Что ты мне тогда же не кинула в рожу, когда я тебе рацеи-то читал: «А ты, мол, сам зачем к нам зашел?</sentence>
			<sentence num="56">Мораль, что ли, читать?» Власти, власти мне надо было тогда, игры было надо, слез твоих надо было добиться, унижения, истерики твоей — вот чего надо мне было тогда!</sentence>
			<sentence num="57">Я ведь и сам тогда не вынес, потому что я дрянь, перепугался и черт знает для чего дал тебе сдуру адрес.</sentence>
			<sentence num="58">Так я потом, еще домой не дойдя, уж тебя ругал на чем свет стоит за этот адрес.</sentence>
			<sentence num="59">Я уж ненавидел тебя, потому что я тебе тогда лгал.</sentence>
			<sentence num="60">Потому что я только на словах поиграть, в голове помечтать, а на деле мне надо, знаешь чего: чтоб вы провалились, вот чего!</sentence>
			<sentence num="61">Мне надо спокойствия. Да я за то, чтоб меня не беспокоили, весь свет сейчас же за копейку продам. Свету ли провалиться, или вот мне чаю не пить? Я скажу, что свету провалиться, а чтоб мне чай всегда пить.</sentence>
			<sentence num="62">Знала ль ты это, или нет? Ну, а я вот знаю, что я мерзавец, подлец, себялюбец, лентяй. Я вот дрожал эти три дня от страха, что ты придешь.</sentence>
			<sentence num="63">А знаешь, что все эти три дня меня особенно беспокоило?</sentence>
			<sentence num="64">А то, что вот я тогда героем таким перед тобой представился, а тут вот ты вдруг увидишь меня в этом рваном халатишке, нищего, гадкого.</sentence>
			<sentence num="65">Я тебе сказал давеча, что я не стыжусь своей бедности; так знай же, что стыжусь, больше всего стыжусь, пуще всего боюсь, пуще того, если б я воровал, потому что я тщеславен так, как будто с меня кожу содрали, и мне уж от одного воздуха больно.</sentence>
			<sentence num="66">Да неужели ж ты даже и теперь еще не догадалась, что я тебе никогда не прощу того, что ты застала меня в этом халатишке, когда я бросался, как злая собачонка, на Аполлона.</sentence>
			<sentence num="67">Воскреситель-то, бывший-то герой, бросается, как паршивая, лохматая шавка, на своего лакея, а тот смеется над ним!</sentence>
			<sentence num="68">И слез давешних, которых перед тобой я, как пристыженная баба, не мог удержать, никогда тебе не прощу!</sentence>
			<sentence num="69">И того, в чем теперь тебе признаюсь, тоже никогда тебе не прощу! Да, — ты, одна ты за все это ответить должна, потому что ты так подвернулась, потому что я мерзавец, потому что я самый гадкий, самый смешной, самый мелочной, самый глупый, самый завистливый из всех на земле червяков, которые вовсе не лучше меня, но которые, черт знает отчего, никогда не конфузятся; а вот я так всю жизнь от всякой гниды буду щелчки получать — и это моя черта!</sentence>
			<sentence num="70">Да какое мне дело до того, что ты этого ничего не поймешь! И какое, ну какое, какое дело мне до тебя и до того, погибаешь ты там или нет?</sentence>
			<sentence num="71">Да понимаешь ли ты, как я теперь, высказав тебе это, тебя ненавидеть буду за то, что ты тут была и слушала? Ведь человек раз в жизни только так высказывается, да и то в истерике!..</sentence>
			<sentence num="72">Чего ж тебе еще? Чего ж ты еще, после всего этого, торчишь передо мной, мучаешь меня, не уходишь? Но тут случилось вдруг странное обстоятельство.</sentence>
			<sentence num="73">Я до того привык думать и воображать все по книжке и представлять себе все на свете так, как сам еще прежде в мечтах сочинил, что даже сразу и не понял тогда этого странного обстоятельства.</sentence>
			<sentence num="74">А случилось вот что: Лиза, оскорбленная и раздавленная мною, поняла гораздо больше, чем я воображал себе.</sentence>
			<sentence num="75">Она поняла из всего этого то, что женщина всегда прежде всего поймет, если искренно любит, а именно: что я сам несчастлив.</sentence>
			<sentence num="76">Испуганное и оскорбленное чувство сменилось на лице ее сначала горестным изумлением.</sentence>
			<sentence num="77">Когда же я стал называть себя подлецом и мерзавцем и полились мои слезы (я проговорил всю эту тираду со слезами), все лицо ее передернулось какой-то судорогой.</sentence>
			<sentence num="78">Она хотела было встать, остановить меня; когда же я кончил, она не на крики мои обратила внимание: «Зачем ты здесь! зачем не уходишь!» — а на то, что мне, должно быть, очень тяжело самому было все это выговорить. Да и забитая она была такая, бедная; она считала себя бесконечно ниже меня; где ж ей было озлиться, обидеться?</sentence>
			<sentence num="79">Она вдруг вскочила со стула в каком-то неудержимом порыве и, вся стремясь ко мне, но все еще робея и не смея сойти с места, протянула ко мне руки… Тут сердце и во мне перевернулось.</sentence>
			<sentence num="80">Тогда она вдруг бросилась ко мне, обхватила мою шею руками и заплакала. Я тоже не выдержал и зарыдал так, как никогда еще со мной не бывало… — Мне не дают… Я не могу быть… добрым!</sentence>
			<sentence num="81">— едва проговорил я, затем дошел до дивана, упал на него ничком и четверть часа рыдал в настоящей истерике. Она припала ко мне, обняла меня и как бы замерла в этом объятии.</sentence>
			<sentence num="82">Но все-таки штука была в том, что истерика должна же была пройти.</sentence>
			<sentence num="83">И вот (я ведь омерзительную правду пишу), лежа ничком да диване, накрепко, и уткнув лицо в дрянную кожаную подушку мою, я начал помаленьку, издалека, невольно, но неудержимо ощущать, что ведь мне теперь неловко будет поднять голову и посмотреть Лизе прямо в глаза. Чего мне было стыдно? — не знаю, но мне было стыдно.</sentence>
			<sentence num="84">Пришло мне тоже в взбудораженную мою голову, что роли ведь теперь окончательно переменились, что героиня теперь она, а я точно такое же униженное и раздавленное создание, каким она была передо мной в ту ночь, — четыре дня назад… И все это ко мне пришло еще в те минуты, когда я лежал ничком на диване!</sentence>
			<sentence num="85">Боже мой! да неужели ж я тогда ей позавидовал? Не знаю, до сих пор еще не могу решить, а тогда, конечно, еще меньше мог это понять, чем теперь.</sentence>
			<sentence num="86">Без власти и тиранства над кем-нибудь я ведь не могу прожить… Но… но ведь рассуждениями ничего не объяснишь, а следственно, и рассуждать нечего.</sentence>
			<sentence num="87">Я, однако ж, преодолел себя и приподнял голову; надобно ж было когда-нибудь поднять… И вот, я до сих пор уверен, что именно потому, что мне было стыдно смотреть на нее, в сердце моем вдруг тогда зажглось и вспыхнуло другое чувство… чувство господства и обладания.</sentence>
			<sentence num="88">Глаза мои блеснули страстью, и я крепко стиснул ее руки. Как я ненавидел ее и как меня влекло к ней в эту минуту!</sentence>
			<sentence num="89">Одно чувство усиливало другое. Это походило чуть не на мщение!.. На лице ее изобразилось сначала как будто недоумение, как будто даже страх, но только на мгновение.</sentence>
			<sentence num="90">Она восторженно и горячо обняла меня.</sentence>
		</chapter>
		<chapter num="21" name="ПО ПОВОДУ МОКРОГО СНЕГА - Глава  X">
			<sentence num="1"> Через четверть часа я бегал взад и вперед в бешеном нетерпении по комнате, поминутно подходил к ширмам и в щелочку поглядывал на Лизу.</sentence>
			<sentence num="2">Она сидела на полу, склонив на кровать голову и, должно быть, плакала.</sentence>
			<sentence num="3">Но она не уходила, а это-то и раздражало меня.</sentence>
			<sentence num="4">В этот раз она уже все знала.</sentence>
			<sentence num="5">Я оскорбил ее окончательно, но… нечего рассказывать.</sentence>
			<sentence num="6">Она догадалась, что порыв моей страсти был именно мщением, новым ей унижением, и что к давешней моей, почти беспредметной ненависти прибавилась теперь уже Я знаю, мне скажут, что это невероятно, — невероятно быть таким злым, глупым, как я; пожалуй, еще прибавят, невероятно было не полюбить ее или по крайней мере не оценить этой любви.</sentence>
			<sentence num="7">Отчего же невероятно?</sentence>
			<sentence num="8">Во-первых, я и полюбить уж не мог, потому что, повторяю, любить у меня — значило тиранствовать и нравственно превосходствовать.</sentence>
			<sentence num="9">Я всю жизнь не мог даже представить себе иной любви и до того дошел, что иногда теперь думаю, что любовь-то и заключается в добровольно дарованном от любимого предмета праве над ним тиранствовать.</sentence>
			<sentence num="10">Я и в мечтах своих подпольных иначе и не представлял себе любви, как борьбою, начинал ее всегда с ненависти и кончал нравственным покорением, а потом уж и представить себе не мог, что делать с покоренным предметом.</sentence>
			<sentence num="11">Да и что тут невероятного, когда я уж до того успел растлить себя нравственно, до того от «живой жизни» отвык, что давеча вздумал попрекать и стыдить ее тем, что она пришла ко мне «жалкие слова» слушать; а и не догадался сам, что она пришла вовсе не для того, чтоб жалкие слова слушать, а чтоб любить меня, потому что для женщины в любви-то и заключается все воскресение, все спасение от какой бы то ни было гибели и все возрождение, да иначе и проявиться не может, как в этом.</sentence>
			<sentence num="12">Впрочем, я не очень уж так ее ненавидел, когда бегал по комнате и в щелочку заглядывал за ширмы.</sentence>
			<sentence num="13">Мне только невыносимо тяжело было, что она здесь.</sentence>
			<sentence num="14">Я хотел, чтоб она исчезла.</sentence>
			<sentence num="15">«Спокойствия» я желал, остаться один в подполье желал.</sentence>
			<sentence num="16">«Живая жизнь» Но прошло еще несколько минут, а она все еще не подымалась, как будто в забытьи была.</sentence>
			<sentence num="17">Я имел бессовестность тихонько постучать в ширмы, чтоб напомнить ей… Она вдруг встрепенулась, схватилась с места и бросилась искать свой платок, свою шляпку, шубу, точно спасаясь от меня куда-то… Через две минуты она медленно вышла из-за ширм и тяжело на меня поглядела.</sentence>
			<sentence num="18">Я злобно усмехнулся, впрочем, насильно, — Прощайте, — проговорила она, направляясь к двери.</sentence>
			<sentence num="19">Я вдруг подбежал к ней, схватил ее руку, разжал ее, вложил… и потом опять зажал.</sentence>
			<sentence num="20">Затем тотчас же отвернулся и отскочил поскорей в другой угол, чтоб не видеть по крайней мере… Я хотел было сию минуту солгать — написать, что я сделал это нечаянно, не помня себя, потерявшись, сдуру.</sentence>
			<sentence num="21">Но я не хочу лгать и потому говорю прямо, что я разжал ей руку и положил в нее… со злости.</sentence>
			<sentence num="22">Мне это пришло в голову сделать, когда я бегал взад и вперед по комнате, а она сидела за ширмами.</sentence>
			<sentence num="23">Но вот что я наверно могу сказать: я сделал эту жестокость, хоть и нарочно, но не от сердца, а от дурной моей головы.</sentence>
			<sentence num="24">Эта жестокость была до того напускная, до того головная, нарочно подсочиненная, книжная, что я сам не выдержал даже минуты, — сначала отскочил в угол, чтоб не видеть, а потом со стыдом и отчаянием бросился вслед за Лизой.</sentence>
			<sentence num="25">Я отворил дверь в сени и стал прислушиваться.</sentence>
			<sentence num="26">— Лиза!</sentence>
			<sentence num="27">Лиза! — крикнул я на лестницу, но несмело, вполголоса… Ответа не было, мне показалось, что я слышу ее шаги на нижних ступеньках.</sentence>
			<sentence num="28">— Лиза! — крикнул я громче. Нет ответа. Но в ту же минуту я услышал снизу, как тяжело, с визгом отворилась тугая наружная стеклянная дверь на улицу и туго захлопнулась.</sentence>
			<sentence num="29">Гул поднялся по лестнице.</sentence>
			<sentence num="30">Она ушла.</sentence>
			<sentence num="31">Я воротился в комнату в раздумье. Ужасно тяжело мне было. Я остановился у стола возле стула, на котором она сидела, и бессмысленно смотрел перед собой.</sentence>
			<sentence num="32">Прошло с минуту, вдруг я весь вздрогнул: прямо перед собой, на столе, я увидал… одним словом, я увидал смятую синюю пятирублевую бумажку, ту самую, которую минуту назад зажал в ее руке.</sentence>
			<sentence num="33">Это была та бумажка; другой и быть не могло; другой и в доме не было.</sentence>
			<sentence num="34">Она, стало быть, успела выбросить ее из руки на стол в ту минуту, когда я отскочил в другой угол.</sentence>
			<sentence num="35">Что ж? я мог ожидать, что она это сделает. Мог ожидать? Нет.</sentence>
			<sentence num="36">Я до того был эгоист, до того не уважал людей на самом деле, что даже и вообразить не мог, что и она это сделает.</sentence>
			<sentence num="37">Этого я не вынес.</sentence>
			<sentence num="38">Мгновение спустя я, как безумный, бросился одеваться, накинул на себя, что успел впопыхах, и стремглав выбежал за ней.</sentence>
			<sentence num="39">Она и двухсот шагов еще не успела уйти, когда я выбежал на улицу.</sentence>
			<sentence num="40">Было тихо, валил снег и падал почти перпендикулярно, настилая подушку на тротуар и на пустынную улицу.</sentence>
			<sentence num="41">Никого не было прохожих, никакого звука не слышалось. Уныло и бесполезно мерцали фонари. Я отбежал шагов двести до перекрестка и остановился. «Куда пошла она?</sentence>
			<sentence num="42">и зачем я бегу за ней? Зачем? Упасть перед ней, зарыдать от раскаяния, целовать ее ноги, молить о прощении!</sentence>
			<sentence num="43">Я и хотел этого; вся грудь моя разрывалась на части, и никогда, никогда не вспомяну я равнодушно эту минуту.</sentence>
			<sentence num="44">Но — зачем? — подумалось мне.</sentence>
			<sentence num="45">— Разве я не возненавижу ее, может быть, завтра же, именно за то, что сегодня целовал ее ноги?</sentence>
			<sentence num="46">Разве дам я ей счастье? Разве я не узнал сегодня опять, в сотый раз, цены себе? Разве я не замучу ее!» Я стоял на снегу, всматриваясь в мутную мглу, и думал об этом.</sentence>
			<sentence num="47">«И не лучше ль, не лучше ль будет, — фантазировал я уже дома, после, заглушая фантазиями живую сердечную боль, не лучше ль будет, если она навеки унесет теперь с собой оскорбление?</sentence>
			<sentence num="48">Оскорбление, — да ведь это очищение; это самое едкое и больное сознание!</sentence>
			<sentence num="49">Завтра же я бы загрязнил собой ее душу и утомил ее сердце.</sentence>
			<sentence num="50">А оскорбление не замрет в ней теперь никогда, и как бы ни была гадка грязь, которая ее ожидает, — оскорбление возвысит и очистит ее… ненавистью… гм… может, и прощением… А, впрочем, легче ль ей от всего этого будет?» А в самом деле: вот я теперь уж от себя задаю один праздный вопрос: что лучше — дешевое ли счастие или возвышенные страдания?</sentence>
			<sentence num="51">Ну-ка, что лучше? Так мне мерещилось, когда я сидел в тот вечер у себя дома, едва живой от душевной боли. Никогда я не выносил еще столько страдания и раскаяния; но разве могло быть хоть какое-либо сомнение, когда я выбегал из квартиры, что я не возвращусь с полдороги домой?</sentence>
			<sentence num="52">Никогда больше я не встречал Лизу и ничего не слыхал о ней. Прибавлю тоже, что я надолго остался доволен Даже и теперь, через столько лет, все это как-то слишком Впрочем, здесь еще не кончаются «записки» этого парадоксалиста.</sentence>
			<sentence num="53">Он не выдержал и продолжал далее.</sentence>
			<sentence num="54">Но нам тоже кажется, что здесь можно и остановиться.</sentence>
		</chapter>
	</content>
</book>